Кризис во благо Замужняя дама в возрасте чуть больше сорока решила однажды взять своего супруга на испуг, шутя спросив его: «А ты мне случаем не изменяешь?» И очень обиделась, когда он ей как на духу рассказал все, о чем она его даже и не спрашивала. Естественно, скандал,

Одиночество – зло или благо? Если рядом никого нет, значит, пришло время познакомиться с собой. Одни люди хотят избавиться от одиночества или научиться бороться, справляться с ним, потому что оно «непереносимое, беспросветное, тяжелое, унылое и безысходное» (так многие

Д.филос.н Золотухина-Аболина Елена Всеволодовна

Люди с неуравновешенным внутренним миром были всегда.

Во все времена существовали заики и истерички, те, кто страдал фобиями и депрессиями, испытывал постоянную тревожность, неуверенность, чрезмерно страстно привязывался к другому человеку или ощущал необузданную жажду господства.

Они существовали так же, как были сумасшедшие и калеки, прокаженные и сифилитики, уроды и больные. Причем этих последних было так много и они столь явственно заполняли города, села и дороги, что на тех, первых, никто попросту не обращал внимания. Фобии и депрессии переживались тихо, ибо пойти с ними было не к кому, ну разве что к приходскому священнику, который мог по-увещевать при помощи слова Божьего. Изгонять бесов брался при этом далеко не каждый святой отец. Кого тоска слишком заедала, бросался в омут головой. А сильная жажда власти и вовсе не рассматривалась как дефект.

Явленные миру физические и психические патологии заслоняли проблемы души – феномена тонкого и эфемерного. Эти проблемы вышли на первый план в XIX-XX веках, когда человечество до некоторой степени справилось с массовыми физическими и тяжелыми психическими недугами и установило медицинский надзор. Зато теперь пришла очередь обратить внимание на миропереживание «среднего человека», и это миропереживание оказалось также не очень здоровым и не очень приятным. Невротическая личность нашего времени – массовое явление: еще не больной, уже не здоровый, но в любом случае страдающий и неадекватный человек.

К тому же наша эпоха, окончательно сломавшая старые традиции, разрушившая ценности, которые складывались веками, поставила людей перед постоянным непрекращающимся выбором и вменила каждому полноту ответственности за всякий сделанный шаг. А это само по себе – большая психологическая нагрузка и серьезное испытание.

Итак, практически каждый из нас, где бы он ни жил, сталкивается, по крайней мере, с тремя травмирующими факторами:

Социокультурные обстоятельства.

Разрушительное воздействие средств массовой информации (СМИ).

Трудности личной судьбы.

Первый фактор, мощно способствующий невротизации, это конкурентная система отношений в современном рыночном обществе (социокультурный фактор). Рынок, пронизывающий все социальные пласты, превращает жизнь в непрерывные бега, в соревновательность на износ. А там, где царит жесткая соревновательность, венчающаяся слезами проигравшего и триумфом победителя, процветают подножки и подставки, интриги и наветы, ложь и очернительство.

Широко известно, что в процветающих США спокойно работать нельзя, так как работа превращена в постоянный экзамен, где провалившихся отбраковывают, ставя на их место других сотрудников. Поэтому все вынуждены непрерывно трепетать. Для экономики это замечательно, но для людей очень вредно. Быть может, именно поэтому в США так процветает психотерапия и психоанализ. Их успех поддерживается еще тем, что конкурирующие между собой люди не станут откровенничать друг с другом и плакаться друг другу в жилетку. Они предпочитают платить деньги специалисту и рассказывать о своих бедах ему, зная, что он сохранит их секреты и не выдаст их слабости соперникам.

В нашей стране психологическому здоровью населения активно противодействует режим постоянных социальных потрясений, лихорадящих Россию на протяжении всего XX века. Жизненные и смысловые кризисы, сокрушение одной системы ценностей и насильственное навязывание другой, развал условий воспроизводства крупных социальных групп, смена в последние десять лет патерналистского государства на криминально-анархическое – все это делает внутренний мир шатким и безопорным, людей – растерянными и сбитыми с толку. Они, быть может, и побежали бы толпами к психотерапевтам, но этих последних очень мало, зачастую они не профессионалы, и лечение стоит дорого в сравнении с зарплатой, которую, ко всему прочему, порой не платят годами. Отечественные социальные условия не менее, а быть может, более травматичны для человеческой души, чем западные, к ним добавляется хаос и неразбериха, бездействие закона, что означает полную личностную незащищенность, которая выражается в тревожности, страхах, суицидальных тенденциях.

Второй фактор, способствующий в современных условиях невротизации, это работа средств массовой информации (СМИ). Здесь нам проще апеллировать к отечественному опыту, хотя деятельность российского телевидения является ничем иным, как калькой с телевидения западного.

В постперестроечной России, к сожалению, возобладали тенденции некритичного заимствования телевидением худших образцов построения работы западными СМИ. Способы и приемы воздействия на аудиторию, применяемые всеми каналами современного отечественного телевидения, направлены на дестабилизацию и дегармонизацию и без того достаточно дисгармоничного и смятенного массового сознания. Как информационные, так и развлекательные передачи (прежде всего кинофильмы, представленные большим количеством боевиков, фильмов-ужасов и фильмов, посвященных паранормальным явлениям) показывают такую картину мира, где, по существу, отсутствует нормальная человеческая жизнь. Она заменена «патологической повседневностью», в которой «эксперт по патологии» (следователь, полицейский, врач-психиатр, экстрасенс-оккультист, патологоанатом, комментатор происшествия или сама жертва) является главным и практически единственным персонажем.

Взглянем на некоторые модели, широко представленные как в информационной, так и в «художественной» части деятельности ТВ.

Модель 1. Мир есть катастрофа.

О том, что мир есть катастрофа, несчастный случай, смерть и увечье говорят нам с раннего утра все телепрограммы, ибо они начинают передачу не с общезначимых фактов экономического, политического и культурного порядка, а с радостного повествования о случившихся в любом конце мира пожарах, землетрясениях, взрывах и перевернувшихся автомобилях.

Эти факты навязчиво повторяются в течение всего дня, превращая действительность в жуткую и кровавую «хронику происшествий». Едва открыв глаза, бедный российский гражданин – вы да я – получает огромный заряд негативных эмоций: он видит растерзанные тела, подробно показанные оператором, слышит стенания родственников погибших, тревожно реагирует на число очередных жертв и, конечно, вольно-невольно прикидывает в уме, не станет ли он сам очередной жертвой непредсказуемого несчастья. Судьба видится как в стихотворении Арсения Тарковского:

Когда судьба по следу шла за нами

Как сумасшедший с бритвою в руке.

Модель 2. Мир есть преступление.

Хроника всего скверного, что случилось как бы нечаянно и без злого умысла, дополняется восторженным неумолчным рассказом тележурналистов о деяниях намеренных: телезвездами и главными персонажами становятся кровавые маньяки, рэкетиры, международные террористы, солдаты-насильники и т. д. А поскольку катастрофы и преступления перемежаются на телеэкране и дополняют друг друга, то действительность предстает перед и без того удрученным российским зрителем совсем ужасной. В ней, в этой чудовищной действительности, не рождаются дети, не строятся дома, не делаются открытия, не растет хлеб. В ней только звучат угрозы, громоздятся горы трупов и текут реки крови. Какое уж тут «светлое будущее»! Главное – не быть взорванным, застреленным или украденным. Наше телевидение тщательно сеет страх. Невротические отклонения, депрессии и суицид являются в немалой степени делом рук тех, кого народ неласково прозвал «журналюги». Это вполне инфернальные личности, хотя в непосредственном общении они могут выглядеть милейшими ребятами. Суть в том, что «милейшие ребята» делают вполне адово дело: настойчиво и целенаправленно расшатывают психику своих сограждан.

Модель 3. Мир есть остросюжетное приключение.

Остросюжетные приключения, к которым сводится повседневность, представлены на экране уже не столько информационными передачами, сколько кинофильмами определенного плана. Причем, презираемые снобами «мыльные сериалы» оказываются среди этих кинофильмов средоточием гуманности и реализма. Затопившие наши экраны боевики редуцируют реальные человеческие отношения к примитивным желаниям, экстремальным действиям (бесконечные погони, стрельба и убийства), грубым чувствам (ненависти, зависти, мстительности) и дурным манерам (чего стоят крик и ругательства, сопровождающие каждый эпизод!). Поколения маленьких россиян вырастают в полной уверенности, что разнузданная агрессия – это нормальное человеческое состояние, никем не осуждаемое и даже весьма похвальное.

Агрессия на одной стороне подразумевает ненависть, страх и злую мстительность – на другой. Патология рождает патологию.

Модель 4. Мир есть циничная клоунада.

К рассмотрению мира как циничной клоунады приглашают нас многочисленные политические комментаторы, которые ернически издеваются над лидерами противоположной политической группировки. Свой вклад в дело десакрализации всего на свете вносят многочисленные «юмористические передачи», печально павшие ниже балаганного уровня. Взаимные оплеухи Бима и Бома представляются по сравнению с «Городком» просто верхом эстетизма и интеллектуальности. Стоит отметить, что крайне циничной выступает и сегодняшняя пресса, печатающая издевательски-насмешливые заголовки над статьями о трагических событиях. Развенчание «всего святого» – типичная черта как электронных, так и обычных СМИ.

Крупные позитивные сдвиги в развитии современной России не возможны, на наш взгляд, без радикальной переориентации работы телевидения, радио, газет. Если мир – это катастрофа и преступление, если в нем нет ничего, кроме грубых страстей и злого ерничества, то в нем просто незачем жить. И это «незачем» тяготеет над нами уже сегодня, выливаясь в массовые детские самоубийства, в деградацию взрослых и ужас стариков.

У современного телевидения есть только один явный плюс – его всегда можно выключить.

И все же в начале XXI века жить без него нельзя. Поэтому прогрессивность власти, которая сейчас возникает и формируется в России, будет определяться не только успехом экономики и внешней политики, не только отношениями с политическими элитами внутри страны, но и тем, насколько эта власть сможет создать позитивную духовную и психологическую атмосферу, насколько она подвигнет СМИ к тому, чтобы они вернули нам обычную повседневную жизнь – с ее радостями, успехами и простыми человеческими заботами.

Третий фактор невротизации современного человека – это обстоятельства его индивидуальной судьбы. Личные катастрофы, потрясения детства, внезапные разочарования или крушение жизненных планов – все это выбивает человека из колеи, обессмысливает его жизнь, погружает в негативное эмоциональное состояние на длительное время.

Нередко люди сами спонтанно выходят из тяжелого эмоционального неблагополучия. Или пытаются это сделать, как умеют. В книге Ф. Василюка «Психология переживания» описывается четыре типа преодоления психологических кризисов, возникших по разным причинам. Следуя основным мотивам этой книги, рассмотрим возможные варианты такого выхода.

Гедонистическое переживание.

Гедонистический, как известно, это ориентированный на удовольствие, придающий приоритет чувственному началу. Гедонистическое переживание свойственно людям с инфантильной установкой на «принцип удовольствия». Это своеобразная защита от психологического страдания, основанная на игнорировании внешнего мира. Человек создает иллюзию, будто никаких перемен не произошло. Так девочка, у которой долго болела и умерла мать, продолжает ухаживать за ней так, будто она еще жива. Или смещенный с должности начальник продолжает упрямо ходить в свой кабинет.

Как видим, гедонистическое переживание жизненного удара не ликвидирует невроза. Скорее, оно само есть форма невроза, где защитой от нестерпимой боли выступает искажение реальности, опора на фантастическую ситуацию.

Реалистическое переживание.

При реалистическом переживании человек подчиняется диктату обстоятельств, считается с реальностью, стараясь принять ее такой, какая она есть. Здесь оказывается задействован механизм терпения, так как никакого удовольствия травматическая ситуация в себе не несет, и всякое удовольствие должно быть отложено, оно находится в неопределенной временной перспективе. Стремясь избавиться от овладевшего им страха и отчаяния, человек либо полагается на «авось», либо опирается на надежду. Если он может что-то сделать в сложившейся ситуации, то прилагает усилия для достижения цели. Он стремится совладать с тяжелой реальностью, перебороть ее.

Однако терпение, как показывает Ф. Василюк, состояние временное. Оно исчерпывается, и чтобы не провалиться в бездну отчаяния, индивид может воспользоваться суррогатами. Это хорошо иллюстрируется сказкой-притчей о Нильском крокодиле:

«Нильский крокодил питается исключительно ананасами. Всегда и только ананасами. Но когда нет ананасов, он ест бананы. Когда нет бананов, он есть морковку. Когда нет морковки, ест картошку. Когда нет картошки, зарывается на три метра в землю и плачет крокодиловыми слезами».

Суррогат, часто применяющийся при исчерпавшемся терпении, – полная смена нарушенного отношения с социумом. Если мне закрыт путь стать художником – стану железнодорожником! Не женился на Маше – женюсь на Даше. Или что-нибудь в этом духе. Такой спонтанный способ переживания предполагает дискретность жизни, относительную самостоятельность ее фаз. Тогда прошлые планы и мечты отметаются и полностью заменяются другими. Это не всегда возможно и не до конца приносит успокоение, но это способ смягчить ситуацию.

Ценностное переживание.

Ценностное переживание возможно лишь при сложности и неоднозначности внутреннего мира человека, при его способности к рефлексии и выбору.

Человек бывает серьезно выбит из колеи, когда его ценности сталкиваются с противоречащим им внешним миром, либо между собой сталкиваются сами ценности.

Если между собой столкнулись высшие и низшие ценности, то низшие могут быть либо отброшены (например, отказ от личной карьеры ради защиты родины), либо вписаны в отношения с высшими и подчинены им. Так, ценности вкусной еды могут быть определенным образом подчинены ценностям набожности, но при этом не отвергнуты. Иногда реализация низших ценностей откладывается «на потом» («выращу детей, тогда отдохну»).

Столкновение равнозначных ценностей (служебный долг и любовь, политические и религиозные убеждения и т. п.) всегда преодолевается драматически. Здесь практически невозможно избежать страдания.

Люди разными путями выходят из ситуаций, когда в результате столкновения с реальностью они теряют самое ценное для себя. А потери эти могут быть совершенно разнородными.

Так, если умирает любимый человек, с которым связывались все жизненные планы, оставшийся может преодолеть тоску и депрессию, эстетизировав его образ. Память об умершем может стать импульсом для дальнейшей жизни и творчества.

Однако утратить можно не только человека. Можно потерять собственные убеждения, разочароваться в них, увидев их несостоятельность, жизнь может показать нам, что мы не правы. Тогда необходимо искать новую ценностную систему, непременно простив себе заблуждения и ошибки прошлого.

Впрочем, удары жизни не всегда заставляют нас менять собственные убеждения. Порой эти убеждения, например, нравственные принципы, настолько глубоко и твердо усвоены человеком, что он соблюдает их, несмотря ни на что. Он скорее пожертвует самой жизнью, чем откажется от убеждений и следует внутренним правилам практически в любой обстановке.

Мы не беремся здесь продолжать описание и разбор кризисных и тяжелых психологических коллизий, из которых люди выходят интуитивно, осуществляя бессознательный поиск новых позиций, если старые оказались исчерпаны. Важно другое: люди решают проблемы собственного внутреннего мира, когда сталкиваются с ними в ходе жизни. Они вольно или невольно выступают собственными психотерапевтами. Они спасают себя от внутреннего мрака, вытаскивают себя из болота за волосы. Стоит внимательно приглядеться к тому, что же помогает им быть психологическими помощниками самим себе? Какие факторы способствуют их самопомощи?

Назовем три таких фактора.

Сочувствие и советы близких.

Мировоззренческие установки, заданные культурой.

Популярная психотерапевтическая литература, предлагающая потенциальным пациентам разные методики для работы с собственным сознанием, а точнее – с внутренним миром.

Первый фактор – важнейшая психологическая опора для человека во все времена и при всех обстоятельствах. Человек человеку не только друг, товарищ и брат, но еще и психотерапевт. Надо сказать, что на этот момент обратил внимание один из выдающихся психологов и философов XX века А. Маслоу. В своих работах он подчеркивает, что сама жизнь, наполненная событиями, общением, человеческим взаимодействием, способствует заживлению душевных ран, преодолению внутренних проблем, развязыванию затянутых психологических узлов.

А. Маслоу пишет: «Источником безопасности, любви и уважения не могут быть деревья или горы, даже общение с собакой не может приблизить человека к подлинному удовлетворению базовых потребностей. Только люди могут удовлетворить нашу потребность в любви и уважении, только им мы в полной мере отдаем любовь и уважение. Базовое удовлетворение – вот главное, что дарят друг другу хорошие друзья, любовники, супруги, хорошие родители и дети, учителя и ученики, именно его ищет каждый из нас, вступая в те или иные неформальные отношения, и именно оно является необходимой предпосылкой, условием sine qua поп для того, чтобы человек обрел здоровье, приблизился к идеалу хорошего человека. Что, если не это, является высшей (если не единственной) целью психотерапии?

Такое определение психотерапии влечет за собой два крайне важных последствия: 1) оно позволяет нам рассматривать психотерапию как уникальную разновидность межличностных отношений, так как некоторые фундаментальные характеристики психотерапевтических отношений свойственны любым «хорошим» человеческим отношениям, и 2) если психотерапия представляет собой разновидность межличностных отношений, которые, как любые другие отношения, могут быть как хорошими, так и плохими, то этому межличностному аспекту психотерапии следует уделить гораздо большее внимание, нежели уделяется сейчас» (Маслоу А. Мотивация и личность. М., 1999. С. 329. 173).

В России по сей день общение с близкими – родными, друзьями, оказывается главным психотерапевтическим средством. Обычно человек сам выбирает себе того, кому может открыть душу, с кем он может безбоязненно разделить свои проблемы, на чье сочувствие и поддержку можно опереться. Иногда одного лишь согласия выслушать добровольную исповедь оказывается достаточно, чтобы на сердце полегчало.

Кроме того, близкие могут попытаться отвлечь страдающего от его больных вопросов, развлечь его, переключая внимание на что-то новое, интересное, способное пробудить любопытство и жизнерадостность. Так порой поступают с детьми, отвлекая их от боли, но этот прием прекрасно срабатывает и в облегчении психологических мук взрослого человека. Именно близкие способны с позиций сочувствия проанализировать проблему, привести попавших в аналогичные обстоятельства, и рассказать, как они справлялись с ними. Могут предлагаться самые разные стратегии поведения. В этом случае обычный сочувствующий собеседник практически выполняет роль психотерапевта, так как создает для друга – «пациента» целый веер возможностей и обсуждает вместе с ним, что получится, если тот или иной вариант поведения и мышления воплотить в жизнь.

Человек, разделивший свои внутренние заботы с родными или друзьями, чувствует поддержку, ощущает, что он не одинок, и это дает ему возможность скорейшей душевной перестройки. Хотя, разумеется, главную работу по трансформации собственного сознания и бессознательных установок за него не может выполнить никто. Но ведь и опытный профессиональный психотерапевт, в конечном счете – внешний наблюдатель и «голос со стороны». Он не может стать «внутренним ведущим» для пациента. Тот, кто страдает от невротических моментов, окончательное исцеление может получить только сам, в результате собственных душевных усилий.

Второй фактор с успехом служит в качестве психотерапевтического средства, так как сообщает индивидам определенные ориентиры мышления и переживания, способные объяснить страдание и снизить его накал. Всякая серьезная система мировоззренческих взглядов предполагает арсенал утешительных и вдохновляющих идей, способных мобилизовать силы, воззвать к пафосу или к смиренному, достойному принятию событий. Внутреннее страдание, так же как удары судьбы, должно иметь смысл, тогда человек сможет преодолеть собственную тоску и удрученность, тревожность и страх.

Бросим короткий взгляд на те толкования страдания, его причины и смысла, которые содержатся в безрелигиозном взгляде на вещи, в христианстве и в древних эзотерических учениях, признающих карму и перевоплощение.

Возьмем в качестве примера неразделенную любовь, принявшую форму страстной невротической зависимости. Такая зависимость от объекта любви являет собой настоящее страдание. Влюбленный, зависимый человек (нередко это женщина, хотя в таком положении бывают и мужчины, о чем нам ярко повествует роман С. Моэма «Бремя страстей человеческих»), постоянно стремится к своему избраннику, проявляет к нему повышенное внимание, претендует на близость, как физическую, так и духовную, но, как правило, получает отвержение (периодическое или постоянное), выстраивание «дистанций» и разные формы манипуляций-дразнилок.

Невротизм заключается в том, что влюбленная сторона света белого не видит, отказывается от всех радостей жизни, сосредоточивается на борьбе за «свое счастье» и на этом пути все время применяет одни и те же стратегии – нападение и удержание. Но именно это встречает сопротивление «объекта любви», который как бы и не разрывает отношений до конца, но и не удовлетворяет желаний «соискателя». Возникает что-то вроде бесконечной жестокой игры в догонялки или прятки: возлюбленный убегает или прячется, а влюбленный догоняет или ищет, но никогда не достигает цели. Подобная ситуация может длиться годами, совершенно изматывая и вводя в депрессию прежде всего «догоняющую» сторону.

Как истолковать это положение с разных мировоззренческих позиций?

Безрелигиозный взгляд.

Причина страдания.

В безрелигиозном сознании никто не ищет для сложившихся обстоятельств высших трансцендентных причин или воздействия запредельных начал. В этом случае причиной страдания оказывается просто неудачный выбор: «Не к своему прилепилась (прилепился)». Это промашка, результат неопытности или заблуждения.

Второе объяснение – неверное воспитание, неправильно сформировавшийся внутренний мир. Женщина (или мужчина), проявляющие безрезультатную настойчивость в преследовании избранного существа и терпящие от возлюбленного много ударов, выступает как человек, не обладающий чувством собственного достоинства или утративший его. Чувство собственного достоинства – одна из ведущих ценностей безрелигиозного сознания, уважение к себе – фундаментальный момент для жизни личности.

Смысл страдания.

Невротическое страдание для человека неверующего оказывается полностью бессмысленным и саморазрушительным. Из него нельзя, по существу, извлечь никакого полезного опыта. Само по себе страдание следует как можно скорее ликвидировать, так как оно только иссушает душу и отнимает силы.

Чтобы решить подобного рода проблему, безрелигиозный человек должен быть вдохновлен двумя прекрасными идеями: идеей достоинства и идеей независимости. Конечно, сделанного неудачно выбора отменить уже нельзя, но возможно его не повторить, не воспроизвести в других обстоятельствах.

Необходимо разорвать кабальную связь, а это возможно, если гордость выдвигается на первый план и противостоит желанию угождать другому человеку и добиваться его благосклонности. Однако гордость как идея плохо срабатывает, если человек не преодолеет установки на собственную зависимость. Необходимо практически, хотя бы в узкой сфере жизни, начать проявлять себя как самодостаточное, самостоятельное существо, и это шаг за шагом станет основанием для избавления от душевной привязки. Любите себя. Заботьтесь о себе. Развивайте свои силы и возможности. Тогда другой человек сможет оценить ваши достоинства как свободной, достойной личности.

Христианство.

Причина страдания.

Согласно христианству, причиной всех человеческих страданий является греховность человеческой природы, ослушание Бога. Человек виноват перед Богом исходно, именно по причине греха он приобрел все формы отчуждения в человеческих отношениях, так же, как получил смерть, болезни и необходимость тяжелого труда. Несчастная любовь – еще одно выражение вины и греха. При страстной привязанности к другому человек отворачивается, от Бога, которого он должен любить больше всего на свете, он творит кумира из простого смертного, отсюда и весь арсенал страданий. Таким образом, сама невротическая привязанность, не находящая ответа, – результат неверного душевного и жизненного пути, погружения в земное, ограниченное и несовершенное.

Смысл страдания.

Смысл страдания состоит в данном случае в том, чтобы напомнить человеку о порочности и тупиковости избранного направления. Вина перед Господом должна перекрыть и вытеснить те пылкие чувства, которые невротик питает к своему избраннику. Страдание сигнализирует, что надо переменить направление любви, обратить ее к вечному, а не к временному.

Кроме того, страдание может очищать душу от скверны, от избыточного эгоизма. Страдающий человек способен быть по-христиански добр к окружающим, он сопереживает чужому страданию, жалея других людей.

И, наконец, душевное страдание может быть своего рода испытанием. Если ты не станешь роптать и жаловаться, проклинать Всевышнего и ниспосланную им судьбу, ты достоин высшей милости. Если же ты идешь по пути жалоб и проклятий – не обессудь, страдания могут умножиться тысячекратно.

Решение психологической проблемы.

Решение этой проблемы, как и многих других, пролегает через обращенность к Богу. Здесь возможен двойственный пафос: с одной стороны, пафос смирения, покорности высшей воле, которая вместо радости дает мучение, с другой – пафос отказа от чисто человеческих страстей и обращенности к вечному источнику любви – Христу. При выборе небесного, а не земного, чисто-человеческие проблемы отпадут сами собой, потеряют значение, и страдание уйдет, уступив место блаженству.

Эзотерический взгляд.

Причина страдания.

Тупиковая невротическая привязанность, изматывающая в течение долгого времени силы человека, может быть истолкована в рамках эзотерического подхода как кармический узел. Согласно этому взгляду, в прошлом воплощении между людьми были острые, конфликтные отношения – зависть, ревность, или, напротив, страстная любовь, но тоже односторонняя. Возможно, нынешний любящий был тогда предметом обожания, но отверг чужое чувство сделал это грубо, бестактно, что и повлекло в новой жизни соответствующий опыт – опыт страдания от отвергнутой любви. Впрочем, карма нарабатывается все время, мы создаем линию необходимости в своей судьбе каждый день, каждым свободным выбором, поэтому кармический узел вроде тяжелой невротической связи мог быть завязан и при наличной жизни. Такое толкование сближает эзотерический подход с обычным безрелигиозным психотерапевтическим в духе Э. Фромма и К. Хорни.

Смысл страдания.

Смысл переживаемого страдания состоит в данном случае в том, что это страдание являет собой урок. Эзотерика считает, что все трудности, удары, испытания, препятствия, которые портят нам жизнь, – это уроки, предназначенные для того, чтобы мы задумались: что мы делаем не так? В чем нарушаем мы закон космической нравственности, духовности, где уклоняемся от верного пути?

Урок для безнадежно влюбленного (влюбленной) может быть разным, и поэтому страдание может получать разный смысл. Урок этот может заключаться в том, что не надо чересчур зависеть от кого бы то ни было, сколь совершенным этот человек ни казался бы.

Однако урок может состоять и в том, что не стоит настырно навязывать другому человеку своих желаний и своей воли, надо внимательно прислушиваться к ответу, устанавливать «обратную связь», только тогда есть шансы получить искомую гармонию. Если взаимности нет, от отношений следует отказаться, даже если они представляются «светом в окошке». Это не свет, а самообман.

Третий вариант урока – это вывод о том, что грубо отвергать чужие чувства, играть с ними в прятки и манипулировать душой другого – плохо, и делать так самому никогда нельзя.

Эзотерическое прочтение страдания как урока ориентирует мятущуюся душу на работу над собой, на конструктивную позицию.

Решение психологической проблемы.

Проблема может найти свое разрешение на пути внутренней перестройки, следующей за осмыслением урока. Урок почти всегда содержит два основных ориентира: ориентир на гибкое, созерцательное, нестрастное отношение к действительности и ориентир на благоволение и доброжелательство. В рассмотренном нами конкретном случае развязывание кармического узла и исчезновение страдания тоже проистекает из способности влюбленного, во-первых, легче отнестись к ситуации, ослабить собственную хватку, а во-вторых, отпустить своего вольного-невольного мучителя с благожелательностью и прощением. Пафос прощения и отпускания от себя любых негативных ситуаций и людей, их породивших, а также прощения самого себя – главный нерв преодоления невротических ситуаций, построенных на древних эзотерических знаниях.

Я не берусь сравнивать здесь разные мировоззренческие установки, способствующие психотерапии, не стану давать им оценки и выдвигать какую-либо на первый план. Лично мне кажется, что позиция, при которой можно простить себя, лучше способствует выздоровлению невротика, чем позиция, предполагающая усиленное чувство вины перед Богом. Однако каждый человек выбирает здесь сам. Глубоко верующему христианину могут в наибольшей степени помогать именно христианские установки. Вдохновляясь ими, он может преодолеть личные психологические трудности, успешно выйти из кризиса, депрессии, тупика. В то же время человек других взглядов выберет для себя иной, более соответствующий его убеждениям подход. Главное, что перечисленные нами взгляды так же, как и другие мировоззренческие установки, всегда есть в культуре, позволяя страждущей душе получить необходимую опору.

Третий фактор предлагает потенциальным пациентам разные методики для работы с собственным сознанием, а точнее – с собственным внутренним миром. С ее помощью человек может самоизлечиться, самовосстановиться, побороть тревогу и тоску. Человек может быть сам себе психотерапевтом по одной простой причине, открытой в XX веке таким направлением в изучении сознания, как феноменология: он, человек, сам приписывает всему смыслы.

Как показала феноменология, с которой тесно связаны многие направления современной психотерапии, смысл не равен ни вещи, ни образу вещи, ни обстоятельствам, ни фотографическому отображению этих обстоятельств. Смысл – это то значение, та значимость, которую мы приписываем событиям, ситуациям, словам, чужому поведению или собственному облику. Смысл отвечает на вопросы «зачем?», «ради чего?», «в каком контексте?» Разумеется, смыслы мы не изобретаем полностью сами, не вылавливаем из пустоты, они явно и скрыто присутствуют в культуре, которая дает нашему сознанию жить и развиваться. Но придать чему-либо смысл мы можем только сами, найдя его в сфере сознания и применив к конкретному случаю. Применяя смыслы для выстраивания в сознании какой-либо ситуации, мы интерпретируем действительность, по-своему понимаем ее.

Всякое невротическое состояние – это состояние эмоционально-смысловое. Тревога, страх, подозрительность, ощущение себя одиноким и зависимым – это, конечно, переживания, но они имеют мощную смысловую составную. Внимание человека приковано в этом случае к отрицательной стороне вещей, в то время как другая сторона – положительные эмоции, доверие, безопасность, широкие возможности – просто не замечается. Негативно истолкованная действительность, слитая с тревожными, гнетущими чувствами, кажется единственной действительностью, из которой нет выхода. Однако это не так.

Смыслы и переживания изменяются, это можно сделать по собственной воле, при собственном свободном сознательном решении. И этого не может осуществить за страдальца-невротика никакой психотерапевт. Он может только помогать процессу переосмысления мира, способствовать рождению новых чувств. Но рождает в себе новое, здоровое начало сам человек.

Пользуясь методиками, которые наработаны специалистами, он в силах вступить в диалог с собственным бессознательным, изменить свое эмоциональное мировосприятие, сделать смысловую картину такой, которая придаст ему бодрость и оптимизм.

Существует множество популярных пособий, благодаря которым каждый может стать собственным психотерапевтом. Эти пособия учат человека перестраивать собственное сознание самостоятельно, с тем, чтобы никто сторонний не вмешивался в этот тонкий интимный процесс. Психотерапевтические руководства содержат методики придания событиям новых смыслов, культивирования в себе добрых, благожелательных чувств, планирования в воображении положительных, а не отрицательных сценариев развития будущих событий.

Для того, чтобы воспользоваться подобной помощью, человеку нужно только осознание своей проблемы и воля к исправлению ситуации. Очень интересным автором является Луиза Хей. Она утверждает нашу способность преобразовать как пространство нашего внутреннего мира, так и обстоятельства нашей жизни:

«1. Мы несем 100-процентную ответственность за все наши поступки. 2. Каждая наша мысль создает наше будущее. 3. Исходная точка силы – всегда в настоящем моменте. 6. Все заключается в мысли, а мысль можно изменить. 9. Когда мы действительно любим самих себя, наша жизнь прекрасна… 10. Мы должны освободиться от прошлого и простить всех без исключения. 12. Принятие самих себя и одобрение своих поступков – ключ к продолжительным переменам» (Хей Л.Л. Исцели свою жизнь, свое тело. Сила внутри нас. Каунас, 1996. С. 9.).

Луиза Хей не призывает своих читателей-пациентов использовать сложные медитации или элементы самогипноза. Она предлагает им совсем простое средство – так называемые аффирмации, позитивные утверждения, которые надо упорно повторять вслух или про себя, постепенно, но неуклонно меняя собственный образ мыслей и чувств.

Другой автор – Джанетт Рейнуотер – предлагает множество несложных, но эффективных средств для корректировки своего внутреннего мира: рассказывает о роли самонаблюдения, объясняет, как можно конструктивно использовать собственную фантазию, показывает психотерапевтическую роль дневника и написания автобиографии, дает советы, как анализировать сны, работать с простыми медитациями, жить настоящим моментом, а не только мечтами или воспоминаниями (Рейнуотер Дж. Это в ваших силах. Как стать собственным психотерапевтом. М., 1992.).

На русском языке издана целая серия книг X. Сильва и Б. Голдман. Они учат человека разным способам саморегуляции и самостроительства, прибегая при этом к средствам медитации и самогипноза.

Совсем другого плана работа Д. Бернса «Хорошее самочувствие: Новая терапия настроений» (М., 1995). Она построена на принципах когнитивной терапии, позволяет человеку вести с самим собой рациональный диалог, размышляя о последствиях своих поступков и повышая самооценку. Берне показывает типичные ошибки размышления, которые заставляют людей драматизировать ситуацию.

Известной популярностью пользуются многочисленные издания по нейролингвистическому программированию (НЛП), методы которой, в принципе, тоже можно самостоятельно брать на вооружение.

И для американских, и для российских популярных изданий по психотерапии нередко характерно слияние психотерапевтического подхода с эзотерическим, что мы можем увидеть в книгах А. Свияша, В. Жикаренцева, Д. Верищагина, а также у авторов книги «Курс начинающего волшебника» В.А. Гурангова и В.А. Долохова.

Что вдохновляет и вызывает надежду на лучшее, это широкая возможность для читателя подобрать себе именно такой метод самотерапии, который подходит ему больше других. Не понравилась эзотерика – обратись к рациональному диалогу с самим собой, не подошел диалог – примени НЛП, и это не по вкусу – попробуй аффирмации по Луизе Хей или самогипноз, какой предлагает X. Сильва. Что-нибудь непременно даст положительный эффект.

Речь идет, конечно, о тех случаях, когда нет серьезной патологии, когда удрученный жизнью человек, не имея хорошего психотерапевта, должен работать сам с собой. Впрочем, даже окончив курс лечения даже у отменного специалиста-психотерапевта, он все равно будет работать сам с собой, ибо от себя-то как раз никуда не уйти.

Кроме книг по психотерапии, в некоторых случаях очень способствует восстановлению внутреннего мира философская литература, однако это относится по преимуществу к любителям интеллектуальных развлечений. Впрочем, главное в том, что каждый может и должен помогать себе сам, а для этого надо не жалеть времени и внимания для постижения «Я».

Моя душа – в моих руках!

Золотухина-Аболина Е.В.
В.В. Налимов

Москва: ИКЦ «МарТ»; Ростов н/Д: Издательский центр «МарТ», 2005. - 128 с.
Серия Философы XX века. Отечественная философия

PDF 3,4 Мб

Качество: сканированные страницы + текстовый слой + интерактивное оглавление

Язык: русский

Книга посвящена жизни и творчеству выдающегося отечественного ученого и философа Василия Васильевича Налимова. Это первое краткое и достаточно популярное изложение философского наследия В.В. Налимова, которое содержится в ряде его работ, выходивших в свет в 70-90-е годы XX века. В книге раскрываются эзотерические истоки оригинальной концепции языка и сознания, принадлежащей В.В. Налимову, описываются ее основные теоретические положения. Дается изложение понимания В.В. Налимовым судеб России, раскрываются его воззрения на Тайну мироздания. В конце книги приведены фрагменты работ В.В. Налимова, что позволяет читателю познакомиться с его стилем и приобщиться к его идеям непосредственно «из первых рук».
Книга предназначена как для философов-профессионалов, так и для самого широкого круга читателей, интересующихся отечественной философией.

Василий Васильевич Налимов (1910-1997) - необычный автор. На фоне множества философских публикаций, нередко представляющих собой слитную труднорасчленимую массу, его работы всегда выделялись «лица необщим выраженьем». Да, порой они могут шокировать, пугать математикой, представляться странными и даже скандальными - смотря кто и с каких позиций их читает - но во все времена книги Налимова были непререкаемым свидетельством яркости и оригинальности его личности.
Василий Васильевич создал целый философский мир, свой интеллектуальный универсум, богатый образами, размышлениями, идеями. Быть может, этот философский универсум особенно интересен оттого, что, предлагая собственное видение действительности, автор ни на минуту не останавливается на достигнутом, не замораживает свои взгляды в качестве «истины в последней инстанции», а, напротив, постоянно задается все новыми и новыми вопросами (вопросы, как он убежден, сами по себе вносят новизну в наше мышление). Он неизменно повторяет в своих книгах, что вопросов у него больше, чем ответов, и это будит мысль читателя, заставляет пускаться вслед за ним в увлекательное мыслительное путешествие в поисках нового, вероятностного понимания реальности. В.В. Налимов с полным правом стоит в одном ряду с такими выдающимися представителями отечественной философской мысли как М.М. Бахтин, А.Ф. Лосев, Ю.М. Лотман, Л.Н. Гумилев.
В.В. Налимов - ученый энциклопедических знаний - явление столь редкое в современной официальной науке, где анализ и узость проблематики приветствуются куда больше, чем синтез и интегративное схватывание проблем. О днако работы Налимова показывают, что времена энциклопедистов не прошли, и в наше время тоже можно быть в равной степени сведущим в математике и философии, физике и эзотерике, в психологии и языкознании, сочетать естественнонаучные эксперименты с медитативным экспериментированием в рамках внутреннего мира. Налимов - синтетик по складу ума, он стремится свести воедино и объединить математику, философию и эзотерику, найти точки их соприкосновения и взаимного прорастания.

Д.филос.н Золотухина-Аболина Елена Всеволодовна

Согласно общепринятой точке зрения, к психотерапевту на прием приходят невротики. Слово «невротик», родившееся вместе с психоанализом и тесно связанное с психотерапией, стало в последние десятилетия широко известно во всем мире. Шутки типа «ежедневный невротизм истощает организм» весьма популярны в интеллектуальных кругах, где немалая часть публики, полушутливо вопрошает: «Да кто из нас не таков?»

Невротика обычно представляют нервным тревожным субъектом, то мрачным, то истеричным, заламывающим руки, конфликтующим с окружающими, утопающим в неадекватных реакциях, иногда подозрительным, иногда пристающим к другим как пиявка. В общем, довольно неприятная личность. Хотя и страдающая.

В то же время невротичность считается как бы неким симптомом неординарности и тонкости восприятия. «Художники – они невротики… Ученые? – Да психи, ей-богу… А политики… – все как один «с приветом»! Вы только посмотрите: вон тот ручонками крутит и крутит, а этот пьет по ночам – внутренние конфликты решает, а у самого знаменитого, вы слыхали, Эдипов комплекс!»

Впрочем, не стоит зазнаваться! Отечественный рабочий класс вместе с бывшим колхозным крестьянством в наши дни также не лишены невротизма. Потому что плохо им, гадко-прегадко и очень часто жить не хочется….

Можно сказать, что возникшее в чужих краях слово «невротик» стало в «окаянные дни» рубежа тысячелетий обыденной характеристикой не только «среднего западного человека», но и человека нашего, прежде вроде бы цельного и душевно чистого. Хотя был ли он когда-либо чистым и цельным? Может быть, это не более чем миф…Стоит лишь открыть любимые нами романы Федора Михайловича Достоевского, и появится целый психоневрологический санаторий, череда иллюстраций к более поздним работам З. Фрейда, Э. Берна, К. Хорни. Амбивалентные страсти, беспочвенные страхи, маниакальные стремлений, сверхценные идеи, сатанинская гордыня и жертвенная любовь – все это мы в полной мере находим у классика русской литературы. И заметим, что в большинстве своем речь идет вовсе не о клинических случаях, а об обычных людях из обычных российских городов – о мещанах, дворянах, разночинцах… Современный невротик так же разнообразен и многонолик, его можно встретить во всех общественных слоях, и, как и прежде, когда он был еще безымянным, он льет свои то видимые, то невидимые миру слезы.

Итак, невротики – это в представлении массового сознания целая армия разномастного народа, который душевно страдает и вольно-невольно превращает свою жизнь и жизнь своих близких в добротную репетицию преисподней.

Стоит заметить, что речь идет не о тех людях, кого однократно постиг жизненный удар, личностная катастрофа или житейское потрясение. Даже непрофессионалы, весьма далекие от психотерапевтических проблем, улавливают разницу между постигшим человека горем, которое надо, собравшись с духом, преодолеть, и ползучей внутренней заразой, капля за каплей отравляющей вроде бы нормальному и успешному человеку его дни и ночи, часы труда и отдыха. Невротизм – состояние длительное, труднооборимое, это хроническая психологическая хворь, нередко имеющая истоком давно забытые впечатления не совсем розового детства. Можно сказать, что в обыденном сознании невротик – это человек в чем-то психологически ущербный, надломленный, внутренне неблагополучный. И, конечно, он нуждается в помощи. Другой вопрос, где и как он может ее получить.

Западный невротик уже целый век аккуратно платит денежки, посещая своего психоаналитика или психотерапевта, проходит тренинги в группах поддержки или развития. Наш родной российский – реже посещает немногочисленных специалистов, он исповедуется друзьям и родственникам, пьет водку и читает книжки, надеясь найти в них ответ на свои больные вопросы. Но так или иначе смягчения своего внутреннего дискомфорта ищут все, ибо жить с болью в душе и проблемами в судьбе трудно.

Набросав несколькими штрихами портрет невротика, каким он сложился в глазах непросвещенной публики, попробуем более подробно и с учетом мнения профессионалов разобраться в том, какие именно люди действительно нуждаются в психотерапевтической помощи и почему. Условно разделим их на три группы.

Первая группа – это люди, которые переживают внутренний кризис в той или иной его форме. (Например, война, катастрофа, теракт, потеря близких, нахождение в плену или в концлагере, претерпевание больших страданий.) Они не невротики, но вполне могут стать ими, если не получат вовремя психологической помощи.

Мы, к сожалению, слишком хорошо знаем, что практически все, кто воевал в Афганистане и Чечне, нуждаются в профессиональной психотерапии, в восстановлении психологического равновесия, в новых стратегиях приспособления к жизни.

Дело это святое и необходимое. Я знаю, что в наши дни опознавать тела погибших вместе с родителями, ищущими сыновей, ходит психотерапевт. И тот же психотерапевт ведет работу с молодыми солдатами, вернувшимися из зон боевых действий ранеными и контуженными. Он помогает им скорее восстановиться, чтобы либо вернуться на передовую, либо суметь построить новую жизнь «на гражданке».

Конечно, на это можно возразить, что в прошлых войнах, которых человечество претерпело немало, никаких психотерапевтов не было, и ничего, выживали, справлялись. Справлялись, конечно. Но какой ценой? Вопрос о цене здесь очень важен. И потом, кто подсчитывал количество тех, кто «не справился»: спился, опустился, сошел с ума, получил нервное расстройство на всю оставшуюся жизнь? Образ угрюмого израненного вояки, яростного, припадочного, поистине «получеловека» проходит через многие литературные произведения.

В сущности, некоторые люди сами справляются и с ранениями, и с болезнями, выживают несмотря ни на что. Однако это не означает, что не надо никого лечить и ни за кем ухаживать.

Кроме того, в былые времена «психотерапевтическую работу» с находящимися в кризисе людьми отчасти проводили священники. Но это было возможно лишь при достаточно массовой и глубокой религиозности, чего давно нет в наши дни.

Вторая группа – это люди, которых миновали войны, землетрясения и катастрофы. Их психологический кризис носит личный характер и внешне взгляду может показаться почти беспочвенным. Это несчастная любовь, разбитые надежды, рухнувшие по каким-либо обстоятельствам жизненные планы. Это разочарование в себе – своих способностях и возможностях. Жил-жил человек, все у него складывалось «по уму», линия судьбы выплеталась без особенных проблем и вдруг оказалось, что он не в состоянии реализовать задуманное, что мечты – несбыточны, усилия – напрасны. И человек «входит в штопор», впадает в депрессию, теряет уверенность в себе, видит мир в черном цвете.

Надо сказать, что кризисы подобного рода нередко действительно разрешаются самим «ходом жизни», без вмешательства специалистов. Но лишь в тех случаях, когда они не слишком глубоки, не подрывают самих основ личности. Тогда постепенно, при тактичной поддержке близких людей пострадавший восстанавливает оптимистическое мировосприятие, утраченную самооценку, начинает приобретать новые надежды и строить новые планы. А если травма была чересчур глубока? Тогда душевные раны надо заботливо лечить врачу-специалисту, который поможет пациенту избежать таких возможных отчаянных решений, как самоубийство, членовредительство, покушение на чужую жизнь, увлеченность идеей мести или же, напротив, даст возможность преодолеть сковывающую апатию.

Третья группа – это люди с возможными кризисами, такие как переход от детского к подростковому возрасту или наступление старости (причем, в первую очередь социальной старости, когда человек отходит от привычных дел). Однако мы не будем останавливаться подробно на этом вопросе, который широко обсуждается в книгах, посвященных возрасту человека.

Вторая группа людей – это собственно невротики, те самые люди, с исследования и лечения которых начинал свою деятельность 3. Фрейд. Возможно, невротики когда-то перенесли кризисную ситуацию или просто отдельное частное потрясение. Возможно, на них повлияли события раннего детства или общий ход жизни. Но как бы то ни было, это люди, страдающие прежде всего функциональными расстройствами, которые не имеют видимых соматических причин.

Человек может заикаться, лежать в параличе, страдать тиком лица или истерической рвотой, у него могут быть многочисленные «ползучие» расстройства разных органов, которым обычные врачи не находят никакого объяснения. Пациент вроде бы здоров, но в то же время болен. Психотерапевт ищет скрытые причины болезни в бессознательном пациента, выявляет латентную связь между психологией и физиологией, вскрывает и предъявляет сознанию те патологические связи, которые когда-то сложились между эмоциями и функционированием разных систем организма. Так, человек, напуганный в раннем детстве собакой, может потом всю жизнь падать в обморок при всяком звуке, напоминающем лай. Или внутренний протест против необходимости выполнять нелюбимую работу – преподавать в школе – заставляет горе-учителя все время начисто терять голос. И сколько бы бедолага ни ходил к отоларингологу, он не избавится от афонии, пока не сменит характер деятельности.

Психосоматические расстройства, страхи, фобии, не дающие человеку вести нормальную жизнь, важнейшее поле деятельности психотерапии, которая действует здесь, применяя целый арсенал разнообразных методик – от классического психоанализа с его свободным потоком ассоциаций до телесной терапии и нейролингвистического программирования. Совершенно очевидно, что такого рода проблемы не могут решаться «самой жизнью», друзьями, знакомыми и родственниками. Речь уже идет не о бинтовании душевных ран. Полученные давным-давно, они вроде бы зажили, но оставили рубцы и спайки, уродливые шрамы, которые деформируют эмоции и волю человека. Все дело в том, что без помощи специалиста страдалец-невротик никогда сам не поймет причин собственных недомоганий, преследующих его болезней, сбоев поведения, внезапного панического ужаса. А раз не поймет, то и не сможет повлиять на причину, с отменной устойчивостью порождающую его неприятности.

Мы прекрасно знаем, что если у нашего друга страх высоты, и уже на третьем этаже он начинает обливаться холодным потом и дрожать, нелепо сто пятьдесят раз повторять ему: «Не бойся, не бойся». Нелепо также высмеивать или дразнить его, слова теряют в этих случаях смысл. Известны ситуации, когда люди, имеющие подобные фобии, пытались преодолеть их, «идя на Вы», например, отправляясь вопреки страху в альпинистский поход. Такие опыты, как правило, кончаются плачевно, ибо обладатель фобии не только падает в пропасть сам, но и тянет за собой других.

Настоящие длительные невротические расстройства, коренящиеся во тьме прошедших лет, излечиваются только специалистами.

Третья группа – и это самая обширная группа – не могут наладить отношения с миром и судьбой, отчаянно страдая от этого. Именно они и составляют в массовом сознании образ «невротической личности нашего времени» (термин К. Хорни).

Можно сказать, что сейчас это главные посетители психотерапевтов, хотя специалисты не всегда именуют их невротиками. Они говорят о «невротическом поведении». Человек с невротическим поведением превращается в настоящего невротика тогда, когда болезненное начало начинает безраздельно доминировать, подминая под себя всякое здравое решение и саму жизнь.

Опираясь на мнение западных психотерапевтов и теоретиков психоанализа (Э. Фромм, К. Хорни, Э. Берн и др.), мы можем вывести ряд внешних симптомов невротического состояния, которые указывают нам на необходимость профессиональной коррекции внутреннего мира индивида:

Скрытая и явная тревога и страх по отношению к миру и к людям, глубинное отсутствие уверенности в себе, принимающее разные компенсаторные формы, «базовое недоверие», неумение полноценно наслаждаться жизнью. Это неумение наслаждаться реальными, открытыми, живыми отношениями заставляет невротиков черпать сомнительного свойства удовольствия в негативных реакциях других людей.

Подобный тип взаимоотношений прекрасно описан Э. Берном в его книгах об «играх», отравляющих человеческую коммуникацию. Я бы добавила, что невротические радости подчинены принципу: «За неимением туалетной бумаги пользуемся наждачной».

Самоотчуждение: длительное и устойчивое неприятие себя либо полное некритическое самооправдание и самовозвеличивание (отождествление себя с идеалом).

Здесь речь идет о жестоких «самоедах», вечно проклинающих собственное несовершенство, и самовлюбленных Нарциссах, полагающих, что они-то всегда «comme il faut». И если вторых общество нередко открыто осуждает или ставит их гордыню под сомнение, то первые порой поэтизируются, особенно у нас, в России, где любят «вечную неудовлетворенность собой», игнорируя ее откровенно невротический характер.

Неумение любить, неспособность построить более или менее гармоничные отношения, стремление к полному владению другим человеком или к полному ему подчинению. Тягостные привязанности или быстрое разрушение любого человеческого союза.

Вокруг нас полным полно «несчастной любви». Это может быть неразделенная любовь к другому человеку, который отверг любящего (чаще – любящую). Однако любящая не отступает от своего и преследует бедную «жертву любви» даже на Северном полюсе… Невротическая природа такой «страсти» очевидна.

Это может быть любовь-господство и любовь-рабство, когда внешне мирная супружеская жизнь ня деле является скрытой копией отношений узника и тюремщика.

Бесконечные взаимные обиды, мания измен, неуемная подозрительность – все это черты скрытого невроза, так же, впрочем, как и завзятая холодность и панический страх перед привязанностями.

Отсутствие в поведении гибких стратегий. Слепота, жесткость в проведении одной поведенческой линии. Невротик – тот, кто многократно, с незавидным в данном случае упорством «наступает на одни и те же грабли».

Один невротик всегда стремится доминировать, не разбирая, с кем имеет дело. Другой – постоянно подавляет себя во имя чужих интересов. Третий неизменно подозревает других в агрессии и прячет свое «Я», даже там, где это совершенно не нужно и только мешает контакту: в дружбе, любви, отношениях, которые не могут существовать без доверительности. Девиз невротика: «Что поделаешь, я таков!»

Маниакальное однообразие стратегии и тактики приводит к тому, что травматичные ситуации все время повторяются, приводя ко все большей тоске и депрессии. Так, некоторые невротики всегда ссорятся с начальством, независимо от характера последнего, другие всегда выходят замуж за алкоголиков или женятся на путанах, кто-то бесчисленное количество раз попадает в положение «козла отпущения». Как показывает Э. Берн, людьми часто руководят «невротические сценарии», сковывающие их свободу. Там, где «нормальный человек» живо предпримет нетривиальные шаги, невротик будет упрямо пробивать лбом все ту же стену.

Впрочем, в какой-то момент, осознав тупиковость избранного пути, он может попытаться применить другую стратегию. Однако и это не даст ему успокоения и мягкого решения проблемы: две стратегии будут сталкиваться, словно бараны на узком мостике, вышибая друг у друга искры из рогов. Человек в этом случае все время испытывает чувство вины из-за «измены себе» и непоследовательно мечется от одного вида поведения к другому, чем окончательно сбивает с толку своих партнеров по общению. Сегодня без причин люблю и каюсь, завтра без всякого повода впадаю в агрессию… И так все время. Крайне утомительная форма коммуникации.

Следует заметить, что невротическое поведение – вещь заразная в прямом смысле слова. Если рядом с вами находится тяжелый невротик, со всей искренностью шарахающийся каждый день от одной стратегии к другой, вы скоро обнаружите, что начинаете втягиваться в «логику» его поведения. Вы начнете ставить заградительные барьеры, чтобы уберечь себя от очередной травмы и т. д. Ваше собственное поведение перестанет быть спокойным, открытым и доброжелательным, как бы ни нравился вам ваш невротический друг. Складываются невротические отношения, которые могут охватывать как двух участников, так и более крупные группы людей.

Драматическая черта невротического состояния, осложняющая обычно распознание невроза и его преодоление, – поистине сатанинская гордыня невротиков и идеализация ими собственного образа «Я». Невротик мыслит себя совершенным, соответствующим идеалу, богоподобным и считает невозможным, невыносимым, позорным отступление от идеального образа. Отсюда его ненависть к своему реальному существованию, полному несовершенства.

«…Идеальный образ невротика, – пишет К. Хорни, – не только создает у него ложное убеждение в своей ценности и своем значении; он, скорее, похож на чудовище Франкенштейна, которое со временем пожирает все лучшие силы своего создателя. В конце концов, он отбирает себе и влечение человека к развитию и его стремление реализовать свои возможности. А это означает, что человек больше не заинтересован реалистически подойти к своим проблемам или перерасти их и раскрыть заложенное в нем; он привязан теперь к актуализации своего идеального "Собственного Я" (Хорни К. Невроз и личностный рост. СПб, 1997. С. 306.).

Потеря радости жизни и утрата ее смысла.

Темой «ноогенных неврозов» активно занимался в XX веке Виктор Франкл, основатель направления логотерапии или, иначе говоря, смыслотерапии. Именно он обратил внимание на особый тип невроза у людей, достаточно сытых, богатых и устроенных – потерю смысла жизни, переживание бессмыслицы, ведущее от депрессии средней тяжести к преступлениям и самоубийствам.

Разумеется, обычный здоровый человек далеко не всегда пребывает в радужном настроении. Известно, что тот, кто всегда ясен, скорее всего, просто глуп. Однако нормальный индивид, погрустив и поскучав, скоро возвращается в обычное бодрое деловое настроение, у него вновь просыпается желание жить, достигать цели, радоваться миру и людям. Невротик же проваливается в трясину тоски и бессмысленности на неопределенно долгий период времени и сам не в состоянии выбраться из нее. Нужна специальная помощь, путеводная нить, ухватившись за которую можно вернуться к свету и радости жизни.

Стоит заметить, что все три категории невротических состояний, включая самые мягкие и распространенные их формы, больше похожие на черты характера, корректируются при помощи двух известных методик, основанных, условно говоря, на «глубинной» и «вершинной» (термин В. Франкла) психологии. Специалист-психотерапевт должен уметь и обратиться к тайникам бессознательного, спуститься в бездонную шахту снов, забытых впечатлений, тайных влечений (глубинная психология) и подняться на высоты высших смыслов пациента, его главных целей и ценностей (вершинная психология).

Как объясняют психологи, философы и психотерапевты большое количество невротиков и невротических отношений в современном обществе?

Большинство из них подчеркивают, что больной человек и больное общество – суть единство. Об этом говорят Э. Фромм и А. Маслоу, близкие мысли мы можем найти и у других авторов. Однако в рамках нашей темы мы не можем вдаваться в вопрос о социальных болезнях, которые, в сущности, сопровождают всю историю человечества (недаром, наверное, К. Маркс называл ее всего лишь предысторией). Сейчас нас интересует главный персонаж – современный невротик, пациент психотерапевта, очень близкий нам с вами (Термином «невротик» мы будем пользоваться и дальше, хотя разговор пойдет по преимуществу о третьей категории посетителей психотерапевта.).

В чем коренятся неврозы, особенно третьей выделенной нами группы? Что должно приключиться с отдельным индивидом – с вами, со мной, с кем-то другим, чтобы здоровые, цельные, динамично развивающиеся отношения с миром превратились в сгусток судорог и проблем?

Определенным образом на эти вопросы отвечает А. Маслоу. Он считает, что нормальный здоровый человек имеет группу базовых потребностей, таких, без удовлетворения которых он не смог бы существовать и развиваться. Это:

1. Физиологические потребности (необходимость есть, пить, двигаться, реализовывать половой инстинкт, быть защищенным от холода и жары, отдыхать и т. д.).

2. Потребность в безопасности (быть защищенным от посягательства на жизнь и здоровье, чувствовать опору в некоем порядке, законе, иметь гарантии).

3. Потребность в принадлежности и любви (по существу, это потребность в коммуникации, но коммуникации «со знаком плюс»: иметь круг общения, знакомых, друзей, любящих людей).

4. Потребность в признании (желание самоутверждаться в целедостижении, быть уверенным, независимым, свободным, обладать статусом, вниманием других, быть признанным и известным).

5. Потребность в самоактуализации (заниматься деятельностью, трудиться, творить, развивать себя, познавать и изобретать новое, получать эстетические радости, оказывать влияние на развитие других людей, побеждать в спорте и т. д.).

Согласно Маслоу, эти потребности составляют иерархию, где физиология и витальные моменты лежат в основе, а творчество и самореализация оказываются «верхним этажом». «Верхнее» не стоит без «нижнего»: прежде чем творить и самоутверждаться, нужно, по крайней мере, не умирать от голода или холода.

Однако существенный дефект в удовлетворении любой группы потребностей ведет к невротизации личности. «…Я со всей прямотой и резкостью заявляю, – пишет А. Маслоу, – что человека, неудовлетворенного в какой-либо из базовых потребностей, мы должны рассматривать как больного или по меньшей мере «недочеловеченного» человека. Нас ничто не останавливает, когда мы называем больными людей, страдающих от нехватки витаминов и микроэлементов. Но кто сказал, что нехватка любви менее пагубна для организма, чем нехватка витаминов?» (Маслоу А. Мотивация и личность. М., 1999. С. 104.)

Голод и нищета, дефицит безопасности, положение изгоя в группе или обществе, душевное одиночество, презрение окружающих, отсутствие поля для самоутверждения и самореализации делают из человека невротика.

Кроме того, «технология» удовлетворения базовых потребностей может быть по каким-то конкретным причинам деформирована, нарушена.

Потребностные импульсы, которые переживаются человеком, в этом случае подавляются, получают неверное направление, перепутываются друг с другом или избирают неверные средства.

Так, потребность в человеческой близости и любви под влиянием культурных установок может быть подавлена и превращена в фанатичную любовь к Богу при игнорировании реальных людей (христианская Европа в свое время дала немало подобных примеров «религиозного невроза»).

Потребность в самоактуализации часто получает искаженную направленность, превращаясь в потребность власти над другими людьми и помыкания ими.

Потребность в агрессивном нападении на других камуфлирует страх перед жизнью и стремление к максимальной безопасности, а отсутствие уважения и принятия со стороны других компенсируется невротическим обжорством или покупательской истерикой. В этом последнем случае «дыру», возникшую в душе по причине отсутствия подлинно человеческих отношений, пытаются заткнуть материальными ценностями или престижными символами.

Фактически формируется то, что психологи называют невротическими потребностями. Они навязчивы (компульсивны) и диктуют индивиду негибкие, односторонние и конфликтные стратегии.

У человека возникает властная потребность унижать себя или унижать других, всегда доминировать или всегда подчиняться, бежать под разными предлогами от действительности или агрессивно вгрызаться в нее, не считаясь с реальными обстоятельствами. Властной потребностью становятся иррациональные демонстративность и накопительство, а также желание постоянно тешить собственное «Я» за счет «психологических выигрышей». Часто «психологические выигрыши» стяжаются за счет самоунижения, если удается заставить своего партнера по общению испытывать чувство вины.

Проблема состоит в том, что большинство людей с невротическим поведением даже не подозревают о том, что они – невротики, а их потребности – нездоровы. Они просто чувствуют себя раздраженными и несчастными, страдают от неурядиц в коммуникации, ссорятся с близкими, разводятся, скандалят и полагают, что во всем этом повинно «несовершенство мира». Впрочем, иногда они утверждают, что сами во всем виноваты, но без анализа характера вины такие заявления тоже оказываются не более чем формой мазохистского невроза.

Можно сказать, что к психотерапевту люди часто приходят не потому, что так уж хотят менять себя, а потому, что ждут подсказки, как им лучше справиться с этой неподатливой жизнью: как повлиять на других, расширить свои возможности, быть может, научиться манипулировать ближними – партнерами по делу, начальниками, подчиненными, друзьями… Они приходят к психотерапевту так же, как к колдунье или гадалке: приворожи, отворожи, скажи, что будет… Им плохо, и они ищут, выражаясь словами Э. Берна, «волшебного избавителя», хотят чуда.

Но в том-то и состоит особая миссия психотерапевта: показать пациенту, как ему понять и изменить самого себя. А для этого ему нужна помощь пациента, сотрудничество с ним.

Психотерапевт не маг, не колдун и не «волшебный избавитель», он не может взмахнуть волшебной палочкой, чтобы сегодня или завтра все беды нашего страдательного невротика разрешились. Зато он не только помогает справляться с однократной, даже трудной проблемой (хотя и на этот случай у него тоже есть приемы и методы), но и дает человеку арсенал средств, чтобы воздействовать на собственный характер, на привычки и установки, трансформировать мироотношение и миропереживание. Пациент, прошедший успешную терапию, должен и мыслить и чувствовать иначе – лучше, продуктивней, гармоничней.

При этом психотерапевт не ударяется в душеспасительные беседы, каких мы наслушались в школе от учителей, а умело проводит своего подопечного трудными дорогами его персонального опыта. Это и путешествия в прошлое, и анализ наличных актуальных переживаний, и заглядывание в планы и мечты. Как Гораций вел Данте по тропинкам адских и райских просторов, давая лично пережить и прочувствовать все трагические и счастливые встречи, так и психотерапевт ведет пациента путями сознательного и бессознательного. Это может быть индивидуальное или коллективное путешествие, но эталонный результат таких экскурсий – здоровый и счастливый человек.

Итак, на вопрос, кто нуждается в психотерапии, мы постарались ответить. Однако возникает другая проблема: что следует понимать под «нормальным, здоровым человеком»? Что означают психологическая норма и здоровье?

Коротко ответить на такой вопрос не так уж легко. И здесь мы вновь должны обратиться за помощью к философствующим психологам и психотерапевтам – Э. Фромму, А. Маслоу, К. Хорни.

Практически у всех этих авторов мы находим мысль о том, что привычный смысл термина «нормальный» должен быть пересмотрен. Обычно под «нормальным» понимают «среднестатистический» или «часто встречающийся». Но в современном обществе мы часто можем встретить издерганных, озлобленных, непоследовательных людей. Похоже, что в наше бурное время патология стала занимать место нормы, но самим страдающим людям от этого не легче.

Другой смысл слова «нормальный» – традиция, сложившиеся стереотипы поведения, которые считаются нормальными. С точки зрения социума, нормально подчиняться общественному мнению, даже если оно по существу не право, нормально действовать по шаблону, нормально проявлять агрессию, страдать комплексом вины и делать еще массу вещей, которые не приносят человеку ничего, кроме личностной деградации.

Оба смысла слова «нормальный» не указывают нам на здорового счастливого человека. Они вообще ничего не говорят нам о качествах и возможностях человека, о характеристиках его природы. В противовес этому гуманистическая психология, ставя вопрос о «нормальном, здоровом человеке», говорит о его природе.

Природа человека характеризуется здесь как открытая для развития и самосовершенствования, для воплощения в жизнь всех лучших задатков и способностей. Для А. Маслоу здоровье человека предполагает самоактуализацию, К. Хорни называет это самореализацией, Э. Фромм – продуктивностью.

Здоров и нормален оказывается только тот, кто не замкнут в себе, не бежит от жизни, не спеленут сетью страхов и тревог, заставляющих его цепляться за других или за свое иллюзорное убежище. Здоров человек, открытый миру, коммуникации, самопостижению. Только тот вполне нормален, кто, оставаясь самим собой, тем не менее, не страшится перемен, смело смотрит в глаза времени, живет полноценно и радостно и строит, по возможности, добрые и гармоничные отношения с окружающими его людьми. Власть не кружит ему голову, самоунижение не привлекает его, у него нет охоты мучить других и мучиться самому. По-настоящему здоровый нормальный человек легко действует согласно ситуации, свободно меняет стратегии, но при этом благорасположен и бескорыстен в своем отношении к миру, т. е. достаточно морален.

В психологически здоровом индивиде, которым, по идее, может стать всякий невротик, желающий исправить свою жизнь, должны быть сбалансированы, по крайней мере, три пары моментов.

Самосохранение – развитие.

Самосохранение – важнейшая задача человека, не выполняя ее, он просто не сможет жить. Такие чувства, как страх, тревога, опасения, упреждающая агрессия, различные стратегии самоограждения от возможных физических и психических травм – нормальные механизмы, обеспечивающие способность выжить.

Однако, если переживания и установки, связанные с самосохранением, становятся доминирующими, человек перестает развиваться. Он тратит все свои силы либо на глубокую оборону, либо на нападение, объектом которого становится предполагаемый противник. Не меньше, чем самосохранение, человеку необходимо развитие: совершенствование своих сил, невозможное без взаимодействия с другими, риск при встрече с новыми событиями и обстоятельствами, моменты самоиспытания. Развитие происходит только в преодолении, а всякое преодоление – будь то альпинистский поход, отстаивание новых научных идей или политическая деятельность – требуют смелости, гибкости и стремления к пониманию партнеров. Новая любовь или дружба тоже несут в себе риск – тебя могут не принять! – но без подобных новых отношений жизнь становится скудной и бедной.

Только подвижное равновесие стремления к самосохранению и стремления к развитию обеспечивает психологическое здоровье.

Приспособление – самоактуализация.

Глупо было бы утверждать, что человеку не надо приспосабливаться к миру. Человек должен в определенном смысле «плыть по течению», чтобы могучий поток жизни и социальных событий не смёл его. Все мудрецы прошлого – от даосов до Спинозы и Гегеля – говорят нам о том, что надо подчиниться великой Необходимости, которая выражена, в том числе, в реальном устройстве общества, культуры, в ее законах, нормах и ценностях. Говоря словами К. Маркса, человек не может жить в обществе и быть свободным от общества. Он просто-таки вынужден считаться с объективными условиями, которые диктуют ему ряд строгих поведенческих запретов и морально-психологических повелений.

Именно поэтому традиционная психология считала нормальным того индивида, который хорошо приспособлен к общественной жизни. Подобная личность не «выпадает из ряда», она функциональна и не создает лишних проблем. Правда, внутреннее самочувствие человека оказывается при этом не слишком значимо. Поломай себя, но приспособься! Загуби свои таланты, но не противоречь окружению! Лечить невротика означало «привести его к общему знаменателю» с другими людьми. Но достаточно ли этого для здоровья и счастья?

Очевидно, нет, на что обратили внимание Э. Фромм и А. Маслоу. Само по себе приспособление лишь обтесывает индивида по социально-заданной мерке, жесткой матрице, а матрица эта вовсе не совершенна. Во все времена общество было жестоко, авторитарно, исполнено пороков. Оно и сегодня подавляет таланты и поддерживает посредственность, одобряет ложь и холопство, нередко третируя самостоятельность и честность. Именно поэтому человек не должен останавливаться лишь на фазе приспособления. По возможности, не вступая в острый конфликт с окружением, он, тем не менее, должен стремиться развить все лучшие, заложенные в нем потенции. Самоактуализация – вторая сторона медали, без которой каждый из нас рискует остаться всего лишь безликой марионеткой чужих мнений и манипуляторских действий.

Самоактуализация – проявление индивидуальных, неповторимых способностей – дает индивиду возможность ярко воспринимать реальность, устанавливать с нею свои собственные, а, значит, комфортные взаимоотношения. Выбираясь из-под груды жестких внешних норм, человек становится естественным и спонтанным, он приобретает внутреннюю автономию и свободу, смотрит на вещи свежим взглядом, оказывается способен на высокие мистические переживания и на истинную демократичность в общении. Он морален, но терпим и не теряет чувства юмора. Самоактуализированный человек не боится быть оригинальным, не боится быть самим собой.

Гармоничное соотношение свободы и зависимости, уважения к установлениям культуры и к собственным потенциям дает нам в итоге здоровое и радостное существо, способное бесконфликтно реализовывать свои уникальные черты и таланты. Реализм – способность к творчеству. Несомненно, здоровый человек должен смотреть на жизнь реалистически, без самообмана, пустых грез и иллюзий, вызванных желанием убежать от действительности. Здоровый человек не станет дурманить себя алкоголем и наркотиками, бежать в призрачный мир бесконечных медитаций, уходить в фантазии о несуществующем. Он обитает в эмпирической реальности, подчиняется законам обыденного мира, слегка просвещенного наукой, им руководят практические цели, которых он добивается со страстью и упорством.

Однако реализм человека не должен быть фотографическим натурализмом, плоским и скучным фиксированием повседневных хлопот. «Слишком большой реализм» ведет к бесполетности, обыденщине, а затем к глубокой скуке и депрессии. Поэтому здоровый нормальный человек нуждается не только в трезвом взгляде на жизнь, но и во взгляде поэтическом, фантазийном, мечтательском. Момент творчества, проникающий во все пласты повседневности – от простого общения до созидания новых произведений искусства и новых открытий, – поистине делает человека человеком, дает ему крылья, открывает для него новые перспективы, ставит перед ним неведомые прежде цели.

Умело соблюдаемая мера между «реализмом» и «творческим началом» делает нас поистине счастливыми.

Итак, для того чтобы мы были здоровы и счастливы, нужно довольно много. Кое к чему готовы приобщить нас психотерапевты.

Однако всегда ли им удастся правильно оценить проблему пациента и дать ему в руки верную нить? Не получает ли страждущий взамен одних проблем – другие, которые ничем не лучше предыдущих?

Введение

ЧЕЛОВЕК КАК МОРАЛЬНОЕ СУЩЕСТВО

Уважаемые читатели!

Эта книга посвящена рассмотрению человека как мо­ рального существа.

Чтобы раскрыть такой сложный и неоднозначный фе­номен, каким является Homo moralis, необходимо хотя бы коротко остановиться на родовых особенностях чело­века, которые позволяют ему не только слыть, но и ре­ально быть субъектом нравственного поведения. Кроме того, надо выяснить, что такое мораль, дать ей опреде­ление, и лишь затем можно приступить к самому главно­му и интересному - к анализу тех этических понятий, которые призваны выразить все богатство и противоре­чивость повседневной нравственной жизни.

Разумеется, моральная проблематика не исчерпывает­ся теми темами, которые составляют основу моего лекци­онного курса. Она неисчерпаема, как неисчерпаем чело­веческий опыт. Однако я постаралась выбрать для вас те моральные сюжеты, которые актуальны в любые времена и проходят через всю человеческую историю. Темы доб­ра и зла, свободы и ответственности, долга и совести, смысла жизни так же важны и актуальны сегодня, как и тысячу лет назад. Я надеюсь, мои читатели, что они не оставят вас равнодушными.

Итак, обратимся к специфике человека, которая оп­ределяет его возможность быть моральным. На первый

взгляд, человек - одна из разновидностей многочислен­ных животных видов, обитающих на Земле. По словам древнегреческого мыслителя Аристотеля, «материя обла­дает аппетитом к форме», и в природе мы видим множе­ство зверей и птиц, рыб и насекомых, не похожих друг на друга, наделенных разным обликом, расцветкой и нра­вом. Все они - конкретно-чувственные, эмпирические, плотские создания, связанные в целостное единство эко­логическими законами. Человек тоже состоит из плоти и костей, тоже хочет есть, стремится размножаться и под­чиняется в своем развитии диктату генетического кода. В чем-то он очень похож на своих «меньших братьев» - он так же страдает и так же умирает. И все-таки человек есть нечто принципиально иное, ибо биологические за­коны - лишь фундамент, на котором строится здание человеческого бытия, только предпосылка для разверты­вания мира культуры, который дает человеку возможность обладать самосознанием, свободой и моралью.

Наличие этих особых характеристик человека всегда резко выделяло его из животного окружения, делало ка­чественно другим, странным пришельцем, как бы гостем из другого измерения.

Культура - это такой способ выживания и развития, при котором не человек пассивно приспосабливается к при­ роде, а, напротив, он приспосабливает природу к себе. Биологически человек слабее других живых существ - у него нет мощных когтей и клыков, у него длинное дет­ство, когда ребенок нуждается в помощи окружающих, наконец, человек - это «голая обезьяна», не прикрытая шерстью от ветров и морозов. Но культура - предметно-практическая деятельность, труд - позволили человеку стать самым могущественным существом на планете, по­тому что он создал орудия и инструменты - продолже­ние и усиление своих потенциальных возможностей. При их помощи он засеял поля, построил жилища и создал машины - положил начало всему миру современной ци­вилизации. При этом человек уже не действовал соглас­но лишь узкой генетически заданной биологической про-

грамме. Он вырвался за пределы чисто природных зако­нов в «надбиологическое» и смог творить не только со­гласно «меркам своего вида», но согласно меркам любо­го вида, универсально, в том числе и «по законам красо­ты» (К. Маркс). Культура - это появление принципи­ально новых отношений между «особями», которые те­перь уже не просто «члены стаи», но люди. Члены обезь­яньей стаи общаются исключительно по поводу своих природных нужд, их естественный интерес не простира­ется дальше, а предметом человеческого общения стано­вится совместная деятельность, которая лишь косвенно увязана с удовлетворением физических потребностей. Возникает собственно человеческое общение, подчинен­ное традиции и моральным законам. Рождается человек как моральное существо. Не слепые биологические по­буждения, а нравственность становится теперь той силой, которая упорядочивает поступки, страсти и мысли.

Мораль, или нравственность (что в нашем разговоре бу­дет одно и то же), - это совокупность норм, ценностей, идеалов, установок, которые регулируют человеческое поведение и являются важнейшими составными культу­ры. Особенностью морали является то, что для своего ус­пешного действия она должна быть глубоко усвоена челове­ ком, должна «войти в его душу», стать частью внутреннего мира. Человек морален только тогда, когда нравственное поведение становится органичным для него, и ему не ну­жен надсмотрщик, который проверяет и понукает. Поскольку моральный аспект есть у любых человеческих действий и отношений (кроме чисто технических), постоль­ку в любой сфере жизни мы сталкиваемся с моралью как «внутренним голосом» человека, который помогает ему нравственно вести себя в самых различных ситуациях.

Моральная регуляция носит оценочно-императивный характер, это значит, что мораль всегда оценивает и по­велевает. Она велит поступать согласно добру и запреща­ет следовать злу, поощряет доброе, справедливое поведе­ние и светлые благожелательные мысли, а осуждает зло­деяния и дурные темные страсти.

В центре морали стоит соотношение должного и суще­ го. Мораль всегда показывает нам сущностно необходи­мый порядок вещей, идеальное положение дел, то, к чему мы обязаны стремиться. Животные не ведают идеалов, они следуют заданному стереотипу, а человек - суще­ство открытое, незамкнутое, и он всегда устремлен к при­знанным в культуре образцам и идеалам, постоянно со­относит себя с ними, нередко осознавая свое фактичес­кое несовершенство. «Я не такой, как нужно, но я стану таким!» - сказать так может только представитель рода Homo sapiens.

Мораль оказывается возможной потому, что человек, живущий в культуре и общающийся с себе подобными, обладает самосознанием. Он отделяет себя от мира, об­ладает чувством «я», переживает себя как целостность, отличную от всего иного. Только такой суверенный субъект способен определенным образом относиться к своим поступкам, чувствам и мыслям, оценивать их, брать на себя ответственность за совершенное. Самосознание дает людям понимание их смертности, конечности, и это тоже способствует моральной рефлексии, ибо осознавае­мая смерть - это тот рубеж в будущем, до перехода через который надо успеть стать на путь добра. Смерть имеет обязывающее значение - она обязывает к непрестанно­му моральному усилию ради других людей, ради совер­шенствования собственной души и ради торжества выс­ших начал в мире.

Моральность человека тесно связана с его способнос­тью к свободному выбору. Он выражается прежде всего в умении людей дистанцироваться от эгоистических мате­риальных и физиологических нужд, дабы подчинить по­ступки нравственным правилам и принципам. Людям дано не просто «переживать» некий опыт, но и морально относиться к своему переживанию, например, подавлять свой страх и поощрять храбрость. Свободный выбор - это выбор, освобожденный от неотвратимого влияния внешних и внутренних обстоятельств, это акт личного решения, выражение индивидуальности субъекта. Кро-

ме того, свобода выбора является важным моментом уже собственно морального поведения. Конечно, у воистину нравственной личности существуют устоявшиеся мораль­ные привычки и может срабатывать моральная интуиция - то, что действует как бы автоматически. Но внераци-ональные формы моральности не всегда пригодны. В сложных ситуациях, когда сталкиваются равнозначные ценности (долг и любовь, дружба и правдивость и т. п.), мы вынуждены думать, размышлять, взвешивать «за» и «против». Именно здесь и реализуется наша способность свободно выбирать, изъявлять свою нравственную волю.

Человек как моральное существо живет, конечно, в реальном мире, полном противоречий и несовершенства. Он подчиняется тому типу нравственности и тем отно­шениям, которые приняты у его народа, в его общине или государстве. А нравы в истории человечества неред­ко бывают крайне жестоки: не только гунны и варвары, но и современные «просвещенные народы» частенько агрессивны и руководствуются суровой нетерпимостью ко всему, что не в чести у них самих. Однако внутри прак­тически любой конкретно-исторической моральной сис­темы существуют зерна, искорки «высокой морали».

«Высокая мораль» - это совокупность общечеловечес­ ких установок на бескорыстное, справедливое и благоже­лательное отношение к любому человеческому существу. Даже если оно презираемо или ненавистно с точки зре­ния «здешней» и «сегодняшней» совокупности нравов. «Высокая мораль» - сердце всякой подлинной мораль­ности, это лучшее, что выработало человечество в своей нравственной истории. Поэтому в реальной жизни мы всегда сталкиваемся с взаимодействием как минимум трех компонентов, определяющих поведение человека: это, во-первых, действие простых биологических и материаль­ных потребностей, толкающих индивида по грубо эгоис­тическому пути, во-вторых, это совокупность конкрет­но-исторических традиций и моральных установлений, так или иначе ориентирующих индивидов на приоритет груп­повых интересов, и, в-третьих, это повеления высокой

морали, говорящей от лица человечества как целого и нередко - от имени Бога. Сложная динамика этих трех составных и определяет облик нравственного поведения и внутреннего мира конкретных людей. От того, что именно преобладает, зависит практическая моральность каждого из нас.

Говоря о человеке как моральном существе, не надо забывать, что моральные установки не висят в воздухе, они тесно переплетены с человеческой психологией и ре­ализуются в поведении через психологические механиз­мы. Люди не просто выполняют моральные законы или не выполняют их, они надеются и верят, стремятся и сомневаются, радуются и гневаются, находят или не на­ходят в себе силы для движения к моральному идеалу. Именно поэтому здесь я веду разговор не просто о «кате­гориях этики», которые откристаллизовались в теории, но о том, как важнейшие моральные сюжеты участвуют в жизни людей.

Моральное существо Человек проходит свой жизнен­ный путь, проживает свою судьбу, непрерывно соприка­саясь с добром и злом, свободой и ответственностью, че­стностью и справедливостью, он заботится о своем досто­инстве, взыскует любви, воспитывает детей. Обратимся же к этому богатству нашей жизни, полной страстей и

Лекция 1 ПУТИ ДОБРА И ЗЛА