I. Актуальность исследования.

В связи с объявлением 2012 года годом Российской истории особую значимость приобретает исследование роли Православия и русской Православной церкви в победу русского оружия в наиболее сложные и драматичные периоды российской истории.

Целью нашего исследования - изучение духовно-нравственного подвига православного русского воинства, совершенного в разные исторические периоды, когда решалась судьба существования самой русской государственности, народа, его культуры и веры, как основной духовной составляющей жизни человека.

Задачи исследования - представить в хронологической последовательности деяния Русской православной церкви по единению духовно-нравственных сил русского народа в противодействии силам, пытающимся изменить сам ход нашей истории, стереть название самой большой и непокорной страны с политических карт, уничтожить величайшую в мире культуру и её носителя - Великий русский народ.

Методы исследования. Ограниченные сроки и прогнозируемый вследствие этого объем исследования позволили применить следующие методы:

Анализ нормативно-правовых документов по теме исследования;

Использование цифровых образовательных ресурсов сети Интернет;

Анализ и систематизация материала;

Представление материала по теме конференции «Новомученники Российские» в форме электронной презентации, текстового сопровождения и сообщения по теме исследования.

II . Роль православного русского духовенства в победе русского оружия на Куликовом поле.

История Древней Руси 14 века - это история тяжкой и кровавой борьбы за осознание себя целостным самостоятельным государством.

День 8 сентября 1380 года станет началом освобождения Руси от монгольского ига. Великий русский историк Василий Осипович Ключевский так оценивает значение битвы: «Политические результаты победы на Куликовом поле трудно переоценить. Успех русского оружия разрушил прежнее убеждение в непобедимости Золотой Орды, увеличил число сторонников объединительного процесса и сообщил московскому князю значение национального вождя Северной Руси».

Исторические документы донесли до нас описание событий, предшествующих битве. Накануне сражения, 18 августа 1380 года благоверный князь Московский Димитрий испросил у преподобного Сергия Радонежского благословение на Куликовскую битву и просил также дать ему в подкрепление двух воинов - братьев Пересвета и Ослябю. Призвание монахов-ратников имело в первую очередь духовное значение. Преподобный Сергий дал им "вместо тленного оружия нетленное - крест Христов, нашитый на схимах, и велел вместо золоченых шлемов возложить на себя". Напутствуя воинов-иноков, преподобный Сергий сказал им: "Мир вам, братья мои, крепко сражайтесь с погаными татарами как добрые воины за веру Христову и за все православное христианство. Перед началом битвы состоялся суд (поединок) инока Пересвета с опытнейшим монгольским воином Челубем, посвященным в высший бон секты воинов - ”бон(г)-пон". По сказанию, он был непобедим: он выдержал 300 боев, и во всех враг был повержен! Поэтому с ним мог справиться не просто ратник, но воин Христов, облеченный духовною, Божией силою.

После одерженной победы князь Дмитрий вещал Сергию Радонежскому: «Твоими, отче, любимцами, а моими служебниками победил своих врагов. Твой, отче, вооружитель, названный Пересветъ, победил подобного себе. А если бы, отче, не твой вооружитель, то пришлось бы, отче, многим христианам от того пить горькую чашу!» С тех пор инок Пересвет причислен к лику святых, и служат по нему и всем убиенным на поле Куликовом поминальную Великую Панихиду из года в год, покуда стоит Россия!

(Святые воины Преподобные Александр Пересвет и Андрей Ослябя (Радонежские). (ikonodel.ru/ikonograf/ikonografia/peresvet_i_oslyabya.htm)

III . Подвиг народа и православного русского духовенства в Отечественной войне 1812 года.

В десятой главе романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин» есть строки:

«Гроза двенадцатого года настала,

кто нам тут помог - остервенение народа,

Барклай, зима иль русский Бог?».

Частичным ответом на вопрос писателя о роли православной веры и её служителей может стать анализ документальных сведений об участии русского духовенства в Отечественной войне 1812 года.

В ответ на царский манифест во всех новообразованных полках русской регулярной армии и полках народного ополчения начинают служение полковые священники. Согласно данным архива Синода, в 1812 г. в ведомстве армейского духовенства состояло 240 человек, около 200 из них участвовали в Отечественной войне. 14 полковых священников получили во время войны ранения и контузии. Священник Черниговского драгунского полка Забуженков погиб в Бородинском сражении.

Священник 19-го Егерского полка - Василий Васильковский - участник Витебского и Малоярославецкого сражений. Он стал первым георгиевским кавалером, получив в награду орден Святого Георгия 4-го класса. Умер во Франции в 1813 году, во время заграничного похода.

В жертву на алтарь Отечества приносились и материальные ценности Русской православной церкви. В архиве Священного Синода хранятся рапорты архиереев 32 епархий о пожертвованиях на нужды народного ополчения, согласно которым было собрано 2405076 руб. 60 коп. ассигнациями, 20761 руб. 89 коп. серебром.

Что касается русского солдата, то он, с Божьей помощью и ведомый мудрыми военноначальниками, не только освободил Россию от неприятеля, но в который раз стал освободителем Европы, снискав этим уважение и память потомков!

(Ю.А. Кобяков «Русская Православная Церковь в войне 1812 года». topwar.ru)

(Вячеслав Котков «Военное Духовенство России».

IV . Единение церкви и государства в период Великой Отечественной войны 1941 - 1945 годов.

Сложными и противоречивыми были отношения Советского государства и Русской православной церкви в предвоенные годы.
Невозможно отрицать гонения и репрессии по отношению к русскому духовенству и разрушение храмов, проведение массовых антицерковных акций и конфискацияю церковного имущества в интересах государства.

В то же время нельзя отрицать и тот факт, что население Советского Союза в большинстве своем оставалось религиозным! С началом войны общая угроза заставила забыть взаимные обиды и консолидировать силы народа для отпора врагу. Обращения патриаршего местоблюстителя Сергия к верующим и И.В. Сталина к гражданам Советского союза имеют общий духовный посыл - единение всех сил для победы над врагом. Эта закономерная, объяснимая двойственность духовно-нравственного выбора простого человека отражена в стихотворении К. Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины», написанном в самые горькие дни осени 1941 года.

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в Бога не верящих внуков своих.

Помимо этих трепетных молений были и иные церковные деяния, приближающие общую для атеистов и верующих Великую победу.

Церковь сразу обратила внимание верующих на то, что гитлеровская пропаганда лицемерно обещает вернуть нашему народу религиозную свободу. Наоборот, фашизм ставит своей целью уничтожение всех религиозных конфессий на территории СССР и замены их сектантскими, языческими и оккультными организациями. Поэтому, защищая территорию нашей Родины, мы защищаем и право на сохранение нашей традиционной веры. "Не свастика, а Крест призван возглавить нашу христианскую культуру, наше христианское жительство", - писал митрополит Сергий в пасхальном послании 2 апреля 1942 года.

Начинаются сборы средств в помощь фронту среди верующих на подарки воинам, на содержание раненых, осиротевших детей.

По инициативе Церкви проводится сбор средств для создания танковой колонны им. Дмитрия Донского, затем - на авиационную эскадрилью. Всего за годы войны от РПЦ в Фонд обороны было внесено более 300 млн. руб.

Активную роль РПЦ в противостоянии захватчикам высоко оценило руководство партии и государства. В телеграмме Местоблюстителю митрополиту Сергию от 25 февраля 1943 г. И.В.Сталин писал: "Прошу передать православному духовенству и верующим, собравшим 6 миллионов рублей, золотые и серебряные вещи на строительство танковой колонны имени Дмитрия Донского, мой искренний привет и благодарность Красной Армии".

Патриотическая деятельность РПЦ и её руководства в первые годы войны сыграла важную, если не решающую роль в крутом изменении властью своего отношения к Церкви в лучшую сторону.

По всей стране начинают открываться закрытые ранее приходы (только с января по ноябрь 1944 г. было открыто более 200 церквей; рукополагаются священнослужители, возобновляется духовное образование - в Москве открывается Богословский институт, из тюрем, лагерей и ссылок возвращаются священнослужители).

Православная Церковь начинает постепенно оживать. Об этом говорят и следующие факты: с 1941 по 1951 гг. в РПЦ число зарегистрированных приходов выросло почти в 5 раз и составило примерно 14,5 тыс., количество монастырей достигло 89 (с 4,6 тыс. монашествующих).

Так в годину тяжёлых для страны испытаний Церковь своим бескорыстным патриотическим служением убедила власть не только в своей лояльности к ней, но и в преданности своей стране и народу, верности своему призванию - быть духовным пастырем православного народа.

«Русская Православная церковь в годы Великой Отечественной войны»

(http://voinstvo.com/528.html)

(С.Г. Крюков. «РПЦ в годы Великой Отечественной войны» svoim.info)

VI . Испытание духовной прочности: современная Россия в противоборстве с религиозным фанатизмом и международным терроризмом.

Развал Советского Союза стал ещё одной судьбоносной вехой на пути народов России.

Кровавые братоубийственные Чеченские военные кампании стали ещё одним тяжким испытанием на веру и верность - верность русского солдата воинской присяге и православной вере - неизменной спутнице русского христолюбивого воинства на протяжении веков.

11 декабря 1994 на основании указа президента РФ Бориса Ельцина «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооружённых формирований на территории Чеченской Республики» подразделения Минобороны и МВД России вошли на территорию Чечни. Началась новая череда Кавказских войн, начатых ещё Царской Россией.

Одним из солдатов этой войны стал воин-пограничник Евгений Родионов. При выполнении воинского долга он попал в плен к чеченским боевикам-сепаратистам, где в течение ста дней подвергался унижениям и пыткам. В ответ на предложение главаря бандитов сохранить жизнь ценой отречения от православной веры Евгений отказался принять Ислам и снять православный крест. Сила духа русского солдата оказалась сильнее силы религиозного фанатизма его мучителей.

В ярости бандиты обезглавили воина-мученика, до конца выполнившего свой воинский и духовно-нравственный долг перед Богом и Родиной.

Возможно, подвиг Евгения Родионова во многом способствовал решению Президента страны и Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Российской Федерации о возрождении в Армии института военных священников!

Скачать презентацию "За Веру Царя и Отечество"

http://www.blagovest-moskva.ru/item13598.html
Сказать, что меня удивила новая книга протоиерея Николая Агафонова « Ратные подвиги православного духовенства » - это не сказать ничего. Что рисует воображение, когда слышишь «полковой священник»? Герой из давно забытого прошлого… наверняка на войне он сидел в палатке, служил молебны и панихиды, проповедовал, причащал. В случае чего особо отважные батюшки, возможно, и раненых могли с поля боя вынести… Оказывается - ничего подобного! Ни в какой палатке в глубоком тылу они не сидели. Они шли туда, где разгорался самый жестокий бой, где пролегала граница между жизнью и смертью. Исповедовали и причащали умирающих, укрепляли боевой дух сражавшихся… Но это еще не все!

Что мы вообще знаем о воинах из духовенства? Ага, Пересвета и Ослябю знаем, монахов, которых сам преподобный Сергий отправил сражаться на Куликово поле. Кое-кто наверняка кое-что слышал о героической обороне Псково-Печерского монастыря от войска Стефана Батория и о том, как защищались иноки Троице-Сергиевой лавры от «ляхов». Этими историями открывается и книга прот. Николая. Но полубылинные герои Пересвет и Ослябя лично мне всегда представлялись исключением из правил. Вы можете вообразить себе священника или монаха, который бьет по врагу из гранатомета или ведет полк в атаку? Я - с трудом. А, оказывается, таких примеров история знает множество! Священник Трофим Куцинский во время взятия турецкой крепости Измаил, например, повел полк в атаку вместо смертельно раненого офицера. Во время Крымской войны иеромонах Иоанникий (Савинов) заставил отступавших во время тяжелого рукопашного боя моряков снова ринуться в бой с французами, в ходе сражения он сам получил смертельное ранение.

Священники участвовали в боях не только на суше, но и на море. Оказывается, по традиции, которая установилась еще во времена Петра I, перед боем судовой священник облачался в пасхальное красное облачение, чтобы напомнить морякам перед сражением, что смерти нет, ведь Христос воскрес. Иеромонах Никодим, служивший во время Русско-японской войны на броненосце «Победа», организовал заводку пластыря на пробоину, когда корабль попал на мину, а после крушения броненосца два дня подряд нырял на глубину, пока не достал Антиминс и сундучок со Святыми Дарами. Помните песню «Врагу не сдается наш гордый «Варяг»? Так вот, и на этом знаменитом крейсере был священник-герой, который во время боя стоял на самом видном и самом опасном месте, держа над собой икону св. Александра Невского. За боевые подвиги священники получали особые военные награды - наперсные кресты на георгиевской ленте и даже почетные ордена св. Георгия. Но что ждало этих героев после революции? Да, многие из них были расстреляны.

Ладно, батюшку на минном поле мы уже кое-как представляем. А теперь вообразите, что с автоматом против фашистов бежит сам патриарх, да еще и в звании майора! Думаете, шутка? Ничего подобного! Будущий патриарх Пимен воевал в Великую отечественную войну, причем был он тогда не мирянином, а уже иеромонахом. Удивительно, что батюшки участвовали даже в партизанском движении: были связными, проводили разведку, помогали партизанам с продуктами, проводили агитацию по борьбе с фашистами… Отец Борис Кирик, будучи фельдшером по образованию, даже организовал подпольный (в прямом смысле этого слова - он вырыл огромный потайной подвал под своим домом) госпиталь для партизан. И даже в советское время герои-священники получали государственные награды.

Последняя часть книги посвящена совсем недавней войне - Чеченской. Отец Анатолий Чистоусов, бывший офицер ВВС, остался единственным священником в Грозном, после того, как начались боевые действия. Заметим, в мирном Ставрополе у него остались жена и двое детей… но батюшка отказался от эвакуации, выбрав не семью, а паству. В феврале 1996 года после долгих и мучительных пыток он был расстрелян боевиками. В прифронтовой зоне, недалеко от федеральной трассы, служил еще один самоотверженный священник - протоиерей Петр Сухоносов. Будучи в преклонном возрасте, он отказался покидать свое место служения, сказав, что «капитан должен покидать свое судно последним». 70-летнего отца Петра боевики схватили в алтаре храма. После нескольких месяцев жестоких пыток в плену, он был убит. Место его погребения до сих пор неизвестно.

Сложно сказать, к какому жанру отнести эту книгу: энциклопедия? Патерик? Поминальная книга? Историческое исследование? Это огромный труд, охватывающий больше половины тысячелетия (с XIV по XX века), который, безусловно, заслуживает высокой оценки и, мне кажется, должен быть прочитан каждым.

Posted on Dec. 12th, 2013 at 05:52 pm |

Управление образования и науки Тамбовской области

ТОГБОУ СПО «Жердевский колледж сахарной промышленности»

Классный час

на тему

«Ратные подвиги священнослужителей в

Великой Отечественной войне»

Цели:

Познакомить студентов с деятельностью священников в военное лихолетье;

Показать на примерах, как русское православное духовенство во время войны с захватчиками достойно выполняло свой патриотический и нравственный долг.

Воспитание патриотизма.

Место проведение: духовная библиотека колледжа

Подготовила и провела: Морякина О.А.

Жердевка, 2015

Сценарий внеклассного мероприятия на тему

«Священники и Великая Отечественная война»

С чего начинается память – с берез?

С речного лесочка?

С дождя на дороге?

А если с убийства!

А если со слез!

А если с воздушной тревоги!

А если с визжащей пилы в облаках,

Со взрослых, в пыли распростертых!

А если с недетского знания – как

Живое становится мертвым

И в пять, и в пятнадцать, и в двадцать пять лет

Войной начинается память.

К. Симонов

"Вера и верность ваша возвещается в Отечестве »

Введение.

Православная церковь с самого начала возникновения российской государственности находилась в самой тесной связи с властью, основанной на близости задач и целей. Русское православное духовенство во время войны с иноземными захватчиками достойно выполняло свой патриотический и нравственный долг. Многие из священнослужителей своей кровью запечатлели на поле брани любовь и верность Отечеству.

Так было и в годы Великой Отечественной войны, на поле боя священник служил молебен и со святым Крестом и святой водою обходил окопы и благословлял защитников. Бессмертная слава и вечная память пастырям-героям, которые тянулись к истине и служили ей, свято исполняя величайшую заповедь закона Божия: "Положить души свои задруги своя". Наших воинов хранили не только молитвы жен и матерей, но и ежедневная церковная молитва о даровании Победы».

Церковь в годы войны: служение и борьба на оккупированных территориях

Русская Православная Церковь, столетиями созидавшая единое государство, лишенная всего своего достояния после прихода к власти большевиков, но посчитавшая долгом в годы тяжких испытаний взойти на общерусскую Голгофу.

В советское время вопрос о роли Православной Церкви в достижении Великой Победы замалчивался. Вопрос о реальных потерях, понесенных Русской Церковью в Великой Отечественной войне, по понятным причинам до недавнего времени не мог стать предметом серьезного анализа. Попытки поднять эту тему появились лишь в самые последние годы. Сейчас начинается освоение материалов на церковно-военную тему даже из таких крупных собраний, как Государственный архив Российской Федерации, Центральный государственный архив Санкт-Петербурга и Федеральный архив в Берлине.

Митрополит Сергией 22 июня 1941 г. в послании к «Пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», призывал православных русских людей «послужить Отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может», дабы «развеять в прах фашистскую вражескую силу».

В январе 1942 г. в посланий к пастве, на оккупированных территориях, Патриарший призывал: «Пусть ваши местные партизаны будут и для вас не только примером и одобрением, но и предметом непрестанного попечения. Помните, что всякая услуга, оказанная партизанам, есть заслуга перед Родиной и лишний шаг к нашему собственному освобождению из фашистского плена».

Этот призыв получил очень широкий отклик среди духовенства и простых верующих. И немцы отвечали на патриотизм батюшек нещадной жестокостью.

Историческая справка: К 1939 г. структура Русской Православной Церкви была разгромлена вследствие жесточайшего террора. Из 78 тыс. храмов и часовен, действовавших в России к этому времени осталось от 121 (по оценке Васильевой О.Ю.) до 350-400 (по расчетам Шкаровского М.В.). Большинство представителей духовенства были репрессированы. Слишком много горя и крови принесла советская власть Церкви.

Помогая вооруженным силам, Московская Патриархия вынуждала советские власти хотя бы в малой степени признать ее полновесное присутствие в жизни общества. 5 января 1943 г. Патриарший Местоблюститель предпринял важный шаг на пути к фактической легализации Церкви, использовав сборы на оборону страны. Он послал И. Сталину телеграмму, испрашивая его разрешения на открытие Патриархией банковского счета, куда вносились бы все деньги, пожертвованные на нужды войны. 5 февраля председатель СНК дал свое письменное согласие.

Сбор средств священниками для Победы.

Уже с первых месяцев войны практически все православные приходы страны стихийно начали сбор средств в созданный фонд обороны. Верующие жертвовали не только деньги и облигации, но и изделия из драгоценных и цветных металлов, вещи, обувь, полотно, шерсть и многое другое. К лету 1945 г. общая сумма только денежных взносов на эти цели, составила более 300 млн. руб. - без учета драгоценностей, одежды и продовольствия. Средства для победы над фашистами собирались даже на оккупированной территории, что было сопряжено с настоящим героизмом. Так, псковский священник Федор Пузанов под боком у фашистских властей умудрился собрать около 500 тыс. руб. пожертвований и передать их на «большую землю». Особо значимым церковным деянием стала постройка на средства православных верующих колонны из 40 танков Т-34 «Димитрий Донской» и эскадрильи «Александр Невский».

Историческая справка о танковой колоне «Дмитрий Донской»

30 декабря 1942 г. глава Русской Православной Церкви митрополит Сергий обратился к архипастырям, пастырям и приходским общинам с призывом о сборе средств на постройку танковой колонны имени Дмитрия Донского. Этот призыв был принят всей Церковью.

Свыше 8 млн. рублей, большое количество золотых и серебряных предметов было собрано на строительство 40 танков. Около 2 млн. рублей внесли верующие Москвы и Московской области. От верующих Ленинграда поступил 1 млн. рублей. Свидетельством глубокого патриотизма наполнены воспоминания протоиерея церкви И. В. Ивлева: «В церковной кассе денег не было, а их надо было достать... Я благословил двух 75-летних старушек на это великое дело. Пусть имена их будут известны людям: Ковригина Мария Максимовна и Горбенко Матрена Максимовна. И они пошли, пошли уже после того, как весь народ уже внес свою посильную лепту через сельсовет. Пошли две Максимовны просить Христовым именем на защиту дорогой Родины от насильников. Обошли весь приход - деревни, хутора и поселки, отстоящие в 5-20 километрах от села и в результате - 10 тысяч рублей, сумма по нашим разоренным немецкими извергами местам значительная» . Вот так собирались те миллионы. Сергий - Патриарх Московской и всея Руси: «Очень рад, что маленькое начало сделано. Мы ни на минуту не сомневаемся и не сомневались, что все простые люди, любящие нашу Родину, конечно, не поколеблются жизнь свою отдать, чтобы исполнить свой воинский долг. Так в борьбе за общие идеалы в годы Великой Отечественной войны патриотические чаяния русских верующих и духовенства воедино слились с героизмом и доблестью воинов Красной Армии.

Цена руин и святотатства

Истинный масштаб ущерба, нанесенного Русской Православной Церкви германскими оккупантами, с точностью оценен быть не может. 2 ноября 1942 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР была создана Чрезвычайная Государственная Комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, коллективным хозяйствам (колхозам), общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР (ЧГК). В состав Комиссии был введен и представитель от Русской Православной Церкви - митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич). Сотрудниками Комиссии были разработаны примерная схема и перечень преступлений в отношении культурных и религиозных учреждений. В Инструкции по учету и охране памятников искусства отмечалось, что в актах об ущербе должны фиксироваться случаи грабежа, увоза художественных и религиозных памятников, порчи иконостасов, церковной утвари, икон и др. К актам должны были прилагаться свидетельские показания, инвентарные описи, фотографии. Был разработан специальный ценник на церковную утварь и оборудование, утвержденный митрополитом Николаем 9 августа 1943 г. Данные, фигурировали на Нюрнбергском процессе в качестве документальных свидетельств обвинения. В приложениях к стенограмме заседания Международного Военного Трибунала от 21 февраля 1946 г. фигурируют документы под №№ СССР-35 и СССР-246. В них приведен общий размер «ущерба по религиозным культам», который, составил 6 миллиардов 24 миллиона рублей. В РСФСР пострадали 588 церквей и 23 часовни, в Белоруссии - 206 церквей и 3 часовни, в Латвии - 104 церкви и 5 часовен, в Молдавии - 66 церквей и 2 часовни, в Эстонии - 31 церковь и 10 часовен, в Литве - 15 церквей и 8 часовен и в Карело-Финской ССР - 6 церквей.

Историческая справка : Гигантский ущерб нанесли немецкие обстрелы знаменитому Софийскому собору (XI в.), Георгиевский собор Юрьева монастыря - уникальный памятник русского зодчества XII в. - получил множество больших пробоин, благодаря чему в стенах появились сквозные трещины. Сильно пострадали от немецких авиабомб и снарядов и другие древние монастыри Новгорода: Антониев, Хутынский, Зверин и др. Обращена в развалины знаменитая церковь Спаса-Нередицы XII в. Разрушены и сильно повреждены здания, входящие в ансамбль Новгородского Кремля, в том числе церковь Св. Андрея Стратилата XIV-XV вв., Покровская церковь XIV в., звонница Софийского собора XVI в. и др. В окрестностях Новгорода от прицельного артиллерийского огня разрушены собор Кириллова монастыря (XII в.), церкви Николы на Липне (XIII в.), Благовещения на Городище (XIII в.), Спаса на Ковалеве (XIV в.), Успения на Волотовом поле (XIV в.), Михаила Архангела в Сковородинском монастыре (XIV в.), Св. Андрея на Ситке (XIV в.).

Ратные подвиги православных священников

Священники разделяли во время войны судьбы прихожан. Священнослужители – участники Великой Отечественной Войны, вот имена некоторых из них:

Пример служения Богу и ближнему

Бородин Александр Иванович

О жизни иеросхимонаха Питирима (Бородина)

Александр родился в 1914году в семье крестьянина села Шмаровка Мордовского района Тамбовской области.

Отроческие годы будущее, юный Александр, встретился со старицей Августой, которая сказала, что начнется война, и он будет воевать, но никого не убьет и сам вернется живым, а потом станет священником.

Спустя несколько лет Бородин вновь посетил Киев, имея намерения принять монашество, но к его великому огорчению старцы благословили его вернуться домой, где Бог указал ему другой путь: сочетаться браком с благочестивой девушкой Агриппиной и у них родилось семеро детей.

Война.

Когда началась война, Александр Иванович Бородин вместе с односельчанами ушел на фронт. Он восстанавливал разбитые фашистами дороги.

Однополчане очень его уважали. В части, где он служил, был убит кладовщик продовольственного склада. Когда встал вопрос, кто станет кладовщиком однополчане, зная присущую Александру мудрость, указали на него. К середине войны, он с 4-мя классами образования, заведовал центральным складом. Начальник продовольственной службы желал этого места для своего человека и пытался от него избавиться. Однажды отправил его ночью под обстрелом с маловажным донесением в штаб дивизии.

Александр Ильич позже вспоминал: « Я, когда ехал, все, какие знал, молитвы пел вслух. Кругом огонь, а я еду на лошади и молюсь». Когда в штабе распечатали и прочли донесение, командир был глубоко возмущен тем, насколько пустячным был пакет, доставленный с таким риском.

Молитва, которую воин Александр никогда не оставлял, и исполнение заповедей Божиих о милосердии и любви к ближним делали своё дело. Пример:

Однажды во время налета вражеской авиации все поспешили в бомбоубежище. Вдруг он увидел маленькую девочку, которая с плачем металась по улице в поисках матери. Он подбежал к малышке, упал с ней на землю, молясь о спасении, и ни одна бомба не разорвалась рядом. Когда ее мать выбежала из укрытия, то увидела свою дочку в руках солдата, живой и здоровой.

Крепкая вера и молитва незримой стеной ограждали его от смертельной опасности. А дома и жена Агриппина, и дети молились за отца.

В конце войны, когда наши войска вступили в Берлин, по инициативе А.Бородина была организованна выдача горячей пищи, голодающему местному населению – женщинам, детям и старикам. А дело было так. Александр Иванович, движимый состраданием к людям пошел к своему командиру доложил, что у них на продовольственном складе скопилось много трофейных продуктов, и попросил разрешения раздавать их. Разрешение было получено, и он выстаивал долгие часы, выдавал продукты голодным людям.

Александр Бородин был награжден медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.», «За взятие Берлина», «За освобождение Варшавы».

В родное село вернулся только в октябре 1945года, т.к. надо было сдать склад.

С октября 1945 по сентябрь 1946года работал в колхозе, затем стал псаломщиком. В феврале 1950 года рукополагается во диакона. 15февраля 1951года епископом Тамбовским и Мичуринским Иоасафом (Журмановым) рукополагается в сан иерея. Он становится штатным священником Михайло – Архангельской церкви в селе Мордово, а в январе 1954года назначается настоятелем храма. Приняв настоятельство, отец Александр оставался на этом посту до самой смерти. (20 лет был настоятелем этого храм).

Архимандрит Макарий (Реморов) (1907-1998)
Архимандрит Макарий родился 23 марта старого стиля 1907 года в селе Сядемка, Земеченского уезда, Тамбовской губернии.
В крещении он получил имя Игорь. Его отец иерей Николай Реморов происходил из древнего священнического рода. Игорь Реморов начал учиться еще в Тамбовском духовном училище, а после революции продолжил свое обучение в светской школе. Он окончил девятилетку. В 1927 году Игорь Николаевич женился на Валентине Михайловне Мстиславской, отец которой был благочинным, служил в одном из мордовских сел и за активную миссионерскую деятельность награжден медалью.
В июле 1941 года он был мобилизован и отправлен на фронт. Первоначально воевал под Москвой, а затем инженерно-саперный батальон, где служил отец Игорь был переброшен в Ленинград. До 1944 года его часть обеспечивала «дорогу жизни» через Ладогу. Священник Игорь Реморов закончил войну в Восточной Пруссии в Кёнигсберге. Он был награжден медалями «За отвагу», «За оборону Москвы», «За оборону Ленинграда», «За взятие Кёнигсберга», «За победу над Германией».
Осенью 1945 года отец Игорь вернулся в Бийск, где продолжал работать бухгалтером. В 1956 году митрополит Новосибирский и Барнаульский Нестор благословил отца Игоря продолжить священническое служение. До 1973 года отец Игорь служил в селах Большой Улуй и Ново-Березовка, Красноярского края. В 1970 году он овдовел.
Затем протоиерей Игорь Реморов служил в поселке Колывань Новосибирской области. В 1980 году он был пострижен в монашество архиепископом Новосибирским и Барнаульским Гедеоном в честь преподобного Макария Великого...

Протоиерей Косьма Раин.

На рассвете 9 октября 1943 года в приходскую церковь белорусского села Хойно ворвались фашисты.

Священнику Косьме Раине приказали разоблачиться, его повели в полицейский участок, обыскали. Документы и часы офицер отдал переводчику. "Вам они больше не понадобятся", - сказал он. И два солдата-чеха повели батюшку на расстрел.

Протоиерей Косьма Раина был потомственным священником. Его отец плавал на военных российских кораблях и скончался от ран, полученных в битве при Порт-Артуре.

Немецкая оккупация застала его с большой семьёй (у него было семеро детей) в Пинском районе Брестской области. На оккупированных территориях при содействии немецких властей создавались автокефальные церкви, независимые от Москвы.
Оккупационные власти требовали молиться "об освобождении страны российской и победоносном германском воинстве". Но отец Косьма каждый раз читал молитву о русском воинстве. А когда на него доносили, говорил, что забылся, прочитал по инерции. Не большевикам служил он, а пастве своей, народу православному. Народ этот день и ночь шёл на восток по лесным и полевым дорогам - беженцы, раненые, окруженцы... Матушка давала им хлеб, варёную картошку, одежду, обувь, лекарства. Раненые причащались, многие просили молитв за павших товарищей, за себя и близких. Народ уходил в партизаны. После пасхального богослужения отец Косьма объявлял сбор подарков для детей, раненых и партизан. А через несколько дней, обливаясь слезами, отпевал расстрелянных и сожжённых жителей деревни Невель. Потом ехал в глухую деревеньку Семиховичи - на базу партизан, - и в небольшой церквушке, которую, смалодушничав (Бог ему Cудия), бросил молодой священник, причащал больных и раненых, крестил детей, отпевал умерших и погибших.

9 октября 1943 года два солдата-чеха повели на расстрел протоиерея Косьму Раину. Возле церкви он пал на колени и стал усердно молиться. Сколько прошло времени, не помнит, но когда поднялся с колен, возле себя никого не увидел. Перекрестившись, батюшка с молитвой двинулся в сторону кустарника, а потом опрометью кинулся в лес.
Пришёл в партизанский лагерь, где встретился с сыновьями. Вместе отвоёвывали они у немцев свою матушку, которую вместе с другими партизанскими жёнами и детьми хотели, было отправить в концлагерь. За праздничным столом семье приходского священника удалось собраться лишь в 1946 году. Последние годы жизни отец Косьма провёл в посёлке Ольгино под Питером, вместе с матушкой и дочерью Ангелиной, работавшей здесь участковым врачом. Погребён он здесь, в Серафимовской церкви, у алтаря.

Священник Николай Пыжевич , помогал раненым красноармейцам, был в добрых отношениях с партизанами и даже распространял листовки. Донесли. В сентябре 1943 года в Старое Село нагрянули каратели. Батюшка выскочил в окно и уже почти скрылся в лесу, но, оглянувшись, увидел, что дом его, где остались жена и пятеро дочерей, заколачивают досками и обкладывают соломой. "Я здесь, - закричал он, - меня берите, Богом прошу, детушек невинных пожалейте...". Офицер ударом сапога бросил его на землю и расстрелял в упор, а тело священника солдаты бросили в уже пылающий дом. Через какое-то время полностью было уничтожено всё село, жителей его сожгли в храме.

Протоиерей Александр Романушко

Летом 1943 года к командиру партизанского соединения генерал-майору В.З. Коржу обратились родственники погибшего... полицая. Никто, мол, не соглашается отпевать покойника, не пришлёте ли своего партизанского священника? В отряде служил тогда протоиерей Александр Романушко . В сопровождении двух партизан-автоматчиков он явился на кладбище. Там уже стояли вооружённые полицаи. Облачился, немного помолчал. И вдруг сказал:
- Братья и сестры! Я понимаю большое горе матери и отца убитого. Но не наших молитв заслужил во гробе предлежащий. Он - изменник Родины и убийца невинных стариков и детей. Вместо вечной памяти мы все, - он высоко поднял голову и возвысил голос, - произносим: "анафема"!
Собравшиеся оцепенели. А священник, подойдя к полицаям, продолжил:
- К вам, заблудшим, обращаюсь: пока не поздно, искупите перед Богом и людьми свою вину и обратите оружие против тех, кто уничтожает наш народ, в такие вот могилы закапывает живых людей, а в храмах заживо сжигает верующих и священников...
К партизанам отец Александр привёл почти целый отряд и был награждён медалью "Партизану Отечественной войны" I-й степени.

Протоиерей Ва­силий Копычко, настоятель Одрижской Свято-Успен­ской церкви Ивановского района Брестской области. С начала войны до ее победного завершения отец Василий не ослабевал в духовном укреплении своих пасомых, совершая богослужения ночью, без освеще­ния, чтобы не быть замеченным. Почти все жители окрестных деревень приходили на службу. Отважный пастырь рассказывал верующим о положении на фрон­тах, призывал противостоять захватчикам, размножал и передавал сводки Совинформбюро, партизанские ли­стовки. Отец Василий со­бирал продукты для раненых партизан, присылал им оружие.

В конце 1943 г. гестапо узнало о его активной связи с партизанами. Карательный отряд особого назначения получил приказ о публичной казни отца Василия и его семьи. В ту же ночь отец Василий был перевезен в партизанскую зону, а на рас­свете к его дому прибыли каратели и подожгли храм и церковно-приходской дом. Вот как описывает деятельность отца Василия и свою первую встречу с ним комбриг Пинской партизанской бригады И. Шубитыдзе: «...Мы называли его сво­им агитатором и однажды пригласили в партизанский лагерь. Он охотно приехал в сопровождении партизан. Копычко долго присматривался к нашей жизни, к на­шим порядкам, обошел с десяток землянок и за ужи­ном, который приготовили специально для него в шта­бе, разговорился: "Вот и верь этим немцам! Обманщи­ки, безбожники, бандиты! Вижу, что вы все право­славные, дай вам Бог здоровья! Я так и говорил своим прихожанам..." С этого времени Копычко стал нашим связным. Он держал свое слово, помогал не только молитвами, но материально: собирал продукты для раненых, присы­лал временами и оружие. За заслуги перед Родиной протоиерей Василий Ко­пычко был награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «Партизану Великой Отечествен­ной войны» 1 степени, «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «За победу над Германией» и другими.

Партизаны через своих связных распространяли в церквах листовки: воззвания патриарха Сергия с при­зывом о молитвах за победу советского воинства.

Иван Иванович Рожанович. Отец Иоанн.

Дом настоятеля церкви, протоиерея Ивана Ивановича Рожановича , которому к началу войны было около 70 лет, стал местом встреч подпольщиков с парти­занскими разведчиками. Отец Иоанн был добрым и цен­ным помощником партизан, выполнял сложные зада­ния и поручения, был принят в члены антифашистско­го комитета. С личным участием отца Иоанна предпринимались рискованные шаги «челночной дипломатии» между бур­гомистром г. Высоцка Тхоржевским, комендантом по­лиции полковником Фоминым и партизанским коман­дованием. И эта смертельно опасная игра принесла свои плоды: были освобождены пятнадцать партизанских за­ложников села Велюни, на сторону партизан перешли вооруженный отряд казаков из войск РОА г. Высоцка и части полицейского гарнизона во главе с полковником Фоминым. В январе 1943 г., в период наступления одной из кара­тельных экспедиций, когда весь партизанский край был уже объят пламенем, возникла реальная угроза полно­го уничтожения и села Сварцевичи. В партизанском штабе обсуждались разные варианты предстоящего боя. Но все же решено было пойти на военную хитрость: послать навстречу с карателями церковную делегацию с «жало­бой» на партизан и просьбой о «защите», благо отец Иоанн в этом деле опыт имел. Цель делегации - убе­дить фашистов, что в Сварцевичах собраны крупные силы партизан, вооруженных автоматами, пулеметами и орудиями, а дороги вокруг заминированы. Во время разговора с эсэсовским полковником отец Иоанн так сумел убедить его в силе партизан, что офи­цер приказал своему отряду отступать.

Федор Иванович Дмитрюк.

Перед войной священник Федор Иванович Дмитрюк (впоследствии - архиепископ Горьковский и Арзамас­ский Флавиан) служил в Александро-Невском соборе г. Пружаны Брестской области. В период оккупации отец Федор и вся его семья участвовали в работе патриоти­ческого подполья г. Пружаны и имели прямую связь с белорусскими партизанами, действующими в данной местности. После разгрома фашистами пружанского под­полья большая часть его участников погибли в застенках гестапо. Отец Федор спасся чудом, но его жена, старшая дочь, зять и другие ближайшие родственники были рас­стреляны, а младшая дочь тяжело ранена.

священник Григорий Чаус.

Настоятель церкви священник Григорий Чаус вместе с верующими проводил большую работу по сбору денег и ценностей на строительство танков и самолетов для Красной Армии. Эти деньги передавались через парти­зан в Москву. Для партизанского госпиталя отец Григо­рий каждое воскресенье собирал продукты питания и полотно для перевязок.

Протоиерей Вячеслав Новроцкий.

Свое пастырское служение благочинный протоиерей Вячеслав Новроцкий исполнял в райцентре Морочно Ровенской области. Когда в на­чале 1943 г. был разгромлен немецко-фашистский гар­низон и освобожден г. Морочно, отец Вячеслав встретил партизан пасхальным перезвоном. В честь освобождения состоялся торжественный митинг, и на трибуне рядом с генералами и командирами партизанских отрядов сто­яли благочинный отец Вячеслав и партизанский связ­ной отец Михаил Гре­бенко. В предоставленном ему слове отец Вячеслав от имени духовенства Русской Православной церкви обра­тился со словами благодарности к партизанам, заверив, что «мы, верующие люди, будем всегда помогать и мо­литься за павших ваших товарищей и за вас».

Протоиерей Николай Петрович Гордеев

Протоиерей Николай Петрович Гордеев, активно помогал партизанам в борьбе с оккупантами. Протоиерей Владимир Михай­лович Томашевич «в годы Великой Отечественной вой­ны вдохновлял паству на труд и подвиг во имя скорой нашей Победы над ненавистными захватчиками, соби­рал ценные сведения о вражеских войсках и передавал их в штаб партизанского отряда».

Иерей Иоанн Лойко принародно благословил сыновей Владимира, Георгия и Александра идти к партизанам. "Моё оружие на врази крест святой, поруганный супостатами, и слово Божие, а вы будьте Богом хранимы и честно служите Батьковщине". В феврале 1943 г. Хоростово было окружено карательными отряда­ми фашистов. Штабом партизанского командования принято решение без боя оставить этот край и с большей частью населения выйти из окружения, но отец Иоанн остался с теми, кто не имел возможности отсту­пать, чтобы помогать больным, калекам, беспомощным старикам. Он был сожжен фашистами 15 февраля вмес­те с 300 прихожанами в храме, где совершал Божествен­ную Литургию. Из объятой пламенем церкви каратели слышали всенародное пение молитв. После войны на месте того страшного пожарища установили обелиск, где поначалу было и имя священника, но потом оно исчезло.

Иван Цуб.

Прихожанин этой же церкви Иван Цуб на требова­ние фашистского офицера показать, куда ушли парти­заны, завел карателей в трясину непроходимого болота. Из них спасся только один переводчик, полуживым попавший в руки народных мстителей. Он и поведал о подвиге Ивана Цуба. Тело героя было погребено по православному чину с воинскими почестями рядом с церковью, прихожанином которой он был всю жизнь.

Игумен Павел

Псково-Печерский монастырь тайно оказывал по­мощь советским военнопленным. Хотя наместник монастыря игумен Павел участвовал в подготовке антисоветских документов, подписывал офи­циальные приветствия фашистским властям, он в это же время поддерживал тайную связь с партизанами. Через жительницу Пскова, горячую ревнительницу мо­настыря А.И. Рубцову, игумен переправлял им целые возы продовольствия. Рубцова была арестована гестапо в 1943 г. и расстреляна. На допросах она держалась с удивительной стойкостью и не выдала наместника. Со­гласно другим свидетельствам (жителей Печор.), игумен Павел прятал в помещении монастыря рацию, по кото­рой передавались через линию фронта сведения о фа­шистах, собранные иеромонахами в приходах. 24 авгус­та 1941 г. игумен Павел получил благодарственную записку: «Больные, раненые военнопленные и персо­нал госпиталя лагерного пункта 134 в городе Пскове выносят глубокую благодарность за присланные про­дукты - муку, хлеб, яйца и другие пожертвования».

Многие пастыри, невзирая на опасность для соб­ственной жизни, находили возможность помогать совет­ским партизанам, избегать вывоза в Германию молоде­жи, спасали от неминуемой гибели еврейские семьи. До сих пор местные жители с благодарностью вспоми­нают священников И. Чубинскоro (с. Варовичи на Ки­евщине), И. Шмыголя (с. Станислав Херсонскойобласти), Ф. Самуйлика, Е. Гейроха, М. Рыбчинского(Ровенская область), протоиереев К. Омельяновского, С. Ожеговского, М. Герасимова (г. Херсон) и десятки других, спасших жизнь их родным и знакомым. Киев­ский протоиерей А. Глаголев вместе с женой Татьяной и прорабом А. Горбовским спасли от уничтожения не­сколько еврейских семей.

Протоиерей Василий Брага. (Одесса)

Одесский протоиерей Василий Брага, сотрудничая с советской внешней разведкой, передал много ценных сведений. В своих проповедях он призывал молиться за Родину, победу. Партизанам батюшка помогал продук­тами, материально. За это он был награжден медалью«Партизану Отечественной войны».

В.И.Турбин. (Орел)

В г. Орле весь период немецкой оккупации успеш­но действовал подпольный госпиталь, одним из руко­водителей которого был врач В.И.Турбин , в 1930-е гг. тайно принявший монашество. Благодаря его лич­ному мужеству и самоотверженности медперсонала в этом госпитале удалось спасти несколько оказав­шихся в плену бойцов Красной армии. После излече­ния их переправили через линию фронта.

В Орле было создано объединенное попечительство церквей, воз­главляемое Н.Ф. Локшиным. Оно оказывало бесплат­ную помощь больным и престарелым людям, ежемесяч­но отчисляя деньги из заработка священнослужителей на нужды бедных.

Широкой известностью и уважением среди прихожан Богоявленской церкви пользовался член попечительства доктор И.М. Варушкин, бесплатно ле­чивший их.

Священник Иоанн Карбованец

Священник Иоанн Карбованец и настоятельницы Домбасского монастыря близ г. Мукачево, рискуя жизнью, спасли обреченных на неминуемую голодную смерть 180 детей, вывезен­ных немецкими захватчиками в августе 1943 г. из ор­ловского детского дома. Весной 1942 г. гестапо выявило немало случаев, когда лица еврейской национально­сти обращались в православные церкви с просьбой про­извести обряд крещения над своими детьми и выдать им об этом свидетельство. Церковь принимала их, на­деясь уберечь от гибели. Несмотря на это, все выяв­ ленные фашистами евреи, в том числе и дети, были расстреляны.

Иоанн Крашановский.

Протоиерей Благовещенской церкви г. Симферо­поля Иоанн Крашановский, бывший старший мор­ской священник, не скомпрометировал себя изменой и пользовался горячей любовью и глубоким уважени­ем верующих. Когда Красная Армия выдворила немец­ких захватчиков из пределов Крыма, протоиерей Иоанн с разрешения генерала Ветрова созвал всех верующих г. Симферополя в полуразрушенный нем­цами собор, совершил благодарственный молебен. За молебном о даровании победы присутствовали воинские части. Иоанн Кра­шановский получил благодарность командования за патриотическую деятельность и материальную помощь раненым бойцам .

Владимир Соколов.

Священник Владимир Соколов в начале 1942 г. был назначен в с. Мандуш Бахчисарайского района. Это село не раз переходило из рук в руки. Священник Соколов, имевший дом и 16 ульев, все время поддерживал с партизанами связь. Когда спускались в село советские парашютисты, он получал от них газеты и распростра­нял их, с опасностью для себя ходил слушать передачу радиоцентра через тайный приемник. Наконец, нем­цы сожгли дом и ульи неугодного им священника и издали приказ о расстреле всего мужского населения села. К счастью, Соколову с сыном удалось спастись и пробраться в Симферополь. Здесь священник Соколов познакомился со Смирновым, сын и внук которого организовали партизанский отряд, в количестве 200 че­ловек и ушли в лес. Соколов со Смирновым снова слу­шали радиопередачи из Москвы и распространяли по­лученные сведения. Священник Соколов жестоко по­страдал от немцев: две его дочери - 17 и 20 лет ­были угнаны в немецкую каторгу.

Павел Андреевич Говоров.

В Курской области священник села Глебова Павел Андреевич Говоров скрывал у себя бежавших из фаши­стского плена летчиков и помог им перейти к своим, а протоиерей Семыкин не только помогал пленным крас­ноармейцам, но и после прихода советских войск мо­билизовал местное население для дежурства и ухода за ранеными в полевом госпитале.

ВЫВОД:

Многие клирики Русской православной церкви в годы войны получили государственные награды. Но среди священнослужителей, геройски проявивших себя в годы войны, есть имена, которые остались безвест­ными. В их забвении немалую роль сыграло время во­люнтаризма и застоя. Надеемся, что совместными тру­дами историков, краеведов, журналистов со временем удастся восстановить имена всех служителей Церкви и мирян - тех, кто в тяжелейшие военные годы тру­дился для Победы. Чистый свет этого подвига не погас­нет в грядущих веках.

За связи с партизанским движением десятки свя­щеннослужителей были расстреляны или сожжены фа­шистами, среди них священники Николай Иванович Пыжевич, Александр Новик, Павел Щерба, Павел Со­сновский, Назоревский и многие другие.

Немцы применяли репрессии в отношении священ­нослужителей-патриотов. Одного из них немцы заставля­ли читать проповеди, прославляющие оккупантов. Но вме­сто этого он рассказывал народу о Дмитрии Донском, Александре Невском, Сергии Радонежском, о том, как они отстояли Русь. За это священник был расстрелян

Лучшие представители православного духовенства оставались верными основным принципам и запове­дям христианства. Они оказывали помощь, а нередко и спасали от гибели людей независимо от их веры и национальности

Помогала ли вера в Бога выжить и победить в этой страшной войне?!

Делать выводы каждому из нас, а мы прочтем стих неизвестного солдата, найденный в кармане гимнастерки убитого солдата…вечная ему слава и память!

Стих солдата,

нашли в кармане гимнастерки убитого солдата

Послушай, Бог…
Ещё ни разу в жизни
С Тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя.
Ты знаешь, с детских лет мне говорили,
Что нет Тебя. И я, дурак, поверил.
Твоих я никогда не созерцал творений.
И вот сегодня ночью я смотрел
Из кратера, что выбила граната,
На небо звёздное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь мирозданьем,
Каким жестоким может быть обман.
Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку,
Но я Тебе скажу, и ты меня поймёшь:
Не странно ль, что средь ужасающего ада
Мне вдруг открылся свет, и я узнал Тебя?
А кроме этого мне нечего сказать,
Вот только, что я рад, что я Тебя узнал.
На полночь мы назначены в атаку,
Но мне не страшно: Ты на нас глядишь…
Сигнал. Ну что ж? Я должен отправляться.
Мне было хорошо с Тобой. Ещё хочу сказать,
Что, как ты знаешь, битва будет злая,
И, может, ночью же к Тебе я постучусь.
И вот, хоть до сих пор Тебе я не был другом,
Позволишь ли ты мне войти, когда приду?
Но, кажется, я плачу. Боже мой, Ты видишь,
Со мной случилось то, что нынче я прозрел.
Прощай, мой Бог, иду. И вряд ли уж вернусь.
Как странно, но теперь я смерти не боюсь.

Матушка София

«
Желающего судьба ведет, а нежелающего тащит»

Трудолюбивый скромный человек. Монахиня София закончила свою земную жизнь в 2008 году, но ее еще долго будут помнить не только в Раифском монастыре, но и в небольшой уютном городе Зеленодольске...

Екатерина Михайловна Ошарина занималась озеленением города .

Замечательный мастер, слава и гордость декоративного садоводства Зеленодольска. Дипломированный агроном, выпускница Алма-Атинского сельхозинститута, она обладала душой художника и золотыми руками…

Екатерина Михайловна была мастером, человеком целеустремленным, волевым, с широким кругозором. Увлеченность, эрудиция, общительный характер помогли ей снискать искреннее уважение цветоводов и любовь многочисленных учеников.

Размышляя о ее жизни, вспоминаю мудрое латинское изречение: «Желающего судьба ведет, а нежелающего тащит». Вот Екатерина Михайловна воистину судьба вела. Человек щедрой души, с детства влюбленная в красоту природы, она всегда окружала свой дом, город цветами; общалась с товарищами по увлечению.

Екатерина Михайловна - участница ВОВ и награждена многими правительственными наградами.

Последние годы своей жизни она отдала Православию и стала монахиней Софьей.

Матушка София: о себе и о войне

С самого начала возрождения обители ее умелые руки создают ту чудную красоту, что поражает каждого, кто входит в Раифский монастырь. От Москвы до Берлина прошла матушка София, сражаясь за родную землю...

Страшно ли было на войне?

- Когда началась Великая Отечественная, я четыре курса Алма-Атинского института закончила. Нас с первого курса уже к войне готовили: кого на медсестру, кого на радиста... Я в радисты попала. Перед отправкой на фронт мы еще месяц учились на стрелков-радистов. Но у меня всего 12 вылетов было... В начале 1942 года наша часть попала в боевые условия, под Москвой.

Работали больше по ночам, по 6-8 часов. В эфире - тысячи радиостанций, и среди всего этого надо найти голос своей. Ошибешься - и все... Немцы пеленговали и старались уничтожить радистов. Поэтому станции чаще в лесу останавливались. И их надо было охранять. Стоишь, лес шумит вокруг... Как посторонний шум - кричишь: «Стой, кто идет!». А никого нет, никто не отвечает, и только ждешь: вот сейчас, сейчас - раз ножом сзади! Что, не страшно? Еще как!

И только про себя все время: «Господи, спаси. Господи, помоги. Господи, сохрани»... Крестики на груди носили. А церквей за всю войну нигде, кроме как в Орле, не встречали. В деревнях они все сожженные были.

Орел никогда не забуду: большой храм на горе. Внизу вокзал, весь разбитый, вокруг все в руинах, а церковь уцелела. Помню и батюшку: небольшого роста, с необыкновенными, какими-то лучистыми глазами... Мы постояли, помолились, как могли, - за месяцы военного бытия уж все позабыли. А больше нигде церквей не встречали.

А что было, когда через Днепр переправлялись! В Могилеве, после переправы, кругом трупы - идти было невозможно, их тысячи лежат... вот, вот, здесь! Кто-то еще жив, хватает тебя снизу, с земли - «сестричка, помоги!» А ты с радиостанцией, надо быстрее вперед, связь налаживать. А они там так и остались, без помощи... В нашем подразделении из 25 человек выжили только двое. Вспоминать тяжело.

Как жили? В палатках, землянках. Только одна часть уйдет, после нее - сплошные вши. Помыться чаще всего негде было. В Гжатске нас окружили, неделю не могли выйти. Кругом немцы, есть, было, нечего. Снимали и варили ремни. С трудом нас оттуда вытащили.

Помню Кёнигсберг. Очень трудно он давался. Мощные укрепления, связанные подземкой, большие силы немцев, каждый дом - крепость. Сколько наших солдат погибло!.. Взяли Кёнигсберг с Божией помощью. Собрались монахи, батюшки, человек сто или больше. Встали с хоругвями, вынесли икону Казанской Божией Матери... А вокруг бой идет, солдаты посмеиваются: «Ну, батюшки пошли, теперь дело будет»! И только монахи запели - стихло все. Наши опомнились, за какие-то четверть часа прорвались... Когда у пленного немца спросили, почему они бросили стрелять, он ответил: оружие отказало. Вот какая сила у молитвы!

из архива газеты «Раифский Вестник»
Дмитрий КАТАРГИН

Архимандрит Кирилл (Павлов)

И
ван Дмитриевич Павлов родился 8 сентября 1919 в деревне Маковские Выселки, ныне Михайловского района Рязанской области, в верующей крестьянской семье. С двенадцати лет он «жил в неверующей среде, у брата, и растерял свою духовность». После окончания техникума работал технологом на металлургическом комбинате. Был призван в Красную Армию. Однако в жизни Ивана Дмитриевича произошел перелом.

Из его воспоминаний: «После освобождения Сталинграда нашу часть оставили нести караульную службу в городе. Здесь не было ни одного целого дома. Однажды среди развалин дома я поднял из мусора книгу. Стал читать ее и почувствовал что-то такое родное, милое для души. Это было Евангелие. Я нашел для себя такое сокровище, такое утешение!..»

Со своей военной частью будущий отец Кирилл Павлов дошел с боями до Австрии. Сержант Иван Павлов был награжден орденом Славы и медалями. В 1946 году он был демобилизован в Венгрии и приехал в Москву – служить Богу.

В 1953 г., заканчивая Московскую Духовную Семинарию (МДС тогда сначала открылась в Новодевичьем монастыре), старец Кирилл Павлов принял монашеский постриг в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. Так начался многолетний молитвенный монашеский подвиг архимандрита Кирилла. Вначале он был пономарем, а в 1970 году был назначен казначеем Свято-Троицкой Сергиевой Лавры и братским духовником.

Архимандрит Кирилл духовно окормлял (был духовником) святейших патриархов Алексия I, Пимена и Алексия II.

В советское время о Первой мировой войне было принято отзываться как о чуждой народу и неудачной. Имена героев сознательно замалчивались: им не ставили памятники, об их подвигах не говорилось в учебниках. Был забыт и подвиг военного духовенства. Только в последние годы стали известны имена военных священников, выполнявших на войне свой пастырский долг, и совершенные ими подвиги.

Ярких священнослужителей, прошедших по дорогам войны, было немало. Так, в рядах военного духовенства некоторое время находились архиепископ Таврический Димитрий (Абашидзе) и епископ Дмитровский Трифон (Туркестанов). В качестве военных пастырей и проповедников на войне побывали архимандрит Нестор (Анисимов) и иеромонах Николай (Ярушевич), впоследствии митрополиты, а также известные фило-софы иереи Павел Флоренский, Валентин Свенцицкий и др.
Как и в мирное время, задача военных пастырей состояла прежде всего в совершении таинств и в проповеди Евангелия. Во время сражения, в соот-ветствии с инструкцией, местом пребывания военного священника был передовой перевязочный пункт(1). Сюда доставляли раненых, которых нужно было исповедовать и причащать. Священники должны были иметь и медицинские навыки, чтобы в случае необходимости помочь врачам и с
анитарам в их работе. В перерывах между боями пастырь служил молебны на позициях и беседовал с воинами. В задачу священника входило также и погребение убитых. Удивительно, но примеры подлинного героизма имели место всюду - и в тыловых госпиталях, и на передовой.

Подвиг, но не обязанность

Представление о подвигах военного духовенства часто сводится к стереотипу, что священнослужители на войне в случае необходимости вели воинов в атаку. Но с пастырской точки зрения, этот подвиг вызывал споры. Протопресвитер Георгий Шавельский, признавая в таком проявлении героизма высшую любовь к ближнему, всё же был против того, чтобы вводить подобный подвиг в обязанность, ибо это превратило бы служение пастыря в воинское служение (2). Однако патриотический подъем был столь велик, что таких случаев было немало.

24 июня 1915 года совершил подвиг иеромонах Ниловой пустыни Тверской губернии Амвросий (3). Во время боя у деревни Бобы Ново-Александрийского уезда (Польша), когда гренадеры дрогнули, герой-иеромонах с крестом в руках повел их в бой. Немцы были опрокинуты, но сам о. Амвросий погиб (4). Известен и другой случай. 29 августа 1914 года полку, в котором исполнял свои обязанности иеромонах Феликс (Носильников), было приказано перейти в наступление. Видя, что солдаты колеблются, пастырь, выйдя вперед, вдохновенной речью и собственным примером увлек солдат в атаку. Когда же наступление захлебнулось, иеромонах Феликс отказался отступать и с 30 солдатами остался на переднем крае под постоянным обстрелом.

В бою 19 октября 1916 года погиб священник 318-го Черноярского полка Александр Тарноуцкий. Смерть настигла пастыря, когда он с крестом в руках шел впереди своего полка. Подоб-ного рода подвиг совершил в том же году и священник Василий Шпичак. Драгунский Казанский полк, где служил отец Василий, получил приказ наступать на австрийцев. Однако в полку возникло замешательство. Тогда о. Василий понесся вперед на своей лошади с криком «За мной, ребята!», а за ним, вдохновленный его примером, и весь полк (5). Известны имена других пастырей, водивших воинов в атаку. Это протоиерей Сергий Соколовский, священники Виктор Кашубский, Иоанн Терлицкий, Иоанн Долищинский, Михаил Дудницкий.

В окопах

Некоторые священники погибали во время совершения треб и проповеди на передовых позициях.
Один из наиболее ярких примеров подвижничества и героизма - служение священника Александра Вознесенского. Этот пастырь окончил Ярославскую духовную семинарию и Московскую духовную академию, несколько лет служил в Праге, где изучал движение последователей Яна Гуса. Результатом этих исследований стал объемный труд о гуситском движении, к которому приложена переписка Гуса. Отец Александр - автор акафиста благоверному князю Вячеславу Чешскому, он также перевел на чешский язык несколько церковных служб. Дальнейшее служение священника Александра было связано с армией, где ему удалось установить хорошие отношения с солдатами. С ними он говорил просто, свою образованность никогда не выставлял. «Не раз удивлялся выносливости его, - вспоминал священник Г.Кармазин, - когда, невзирая на последствия паралича ноги, он бодро шел в ряду солдат, ведя на ходу беседу с ними».

В годы Первой мировой войны отцу Александру не раз приходилось вести свой полк в атаку. Часто под огнем врага он напутствовал умирающих и погребал усопших. 8 июля 1915 года у местечка Покрой (Литва) ему пришлось совершать погребение под огнем тяжелой артиллерии неприятеля. Священник вспоминал: «Копали могилы лежа, и я, лежа … в окопе, отпевал убитых… Ночью все отошли, а меня об отходе не предупредили. Пришлось идти ощупью, без карт и проводника, едва к немцам не попали». Выполнение обязанностей не мешало аскетической жизни священника. Незадолго до смерти он обратился к бывшему ректору Московской духовной академии архиепископу Антонию (Храповицкому) с просьбой благословить его на уход в монастырь. Однако архипастырь не советовал отцу Александру бросать полк до конца войны. Пастырь остался в действующей -армии, хотя жизнь вел монашескую, а у себя в доме допоздна читал службы и акафисты. Священник предчувствовал свою кончину. Летом 1915 года, проходя со священником Сергием Флоринским по деревне Даугишки, он остановился у развилки дорог, где был установлен крест. «Вот здесь, - сказал пастырь, - на этом месте, похороните меня; гроба не нужно, похороните как солдата, наденьте только черную рясу».

Жизнь пастыря оборвалась 6 августа 1915 года. Отслужив молебен, отец Александр пошел в окопы кропить солдат святой водой. Здесь священник был смертельно ранен пулей и скончался через десять минут. Как и завещал отец Александр, его похоронили у развилки дорог у деревни Даугишки (предположительно на территории Литвы), но, вопреки его просьбе, в гробу и в полном облачении6.
Cмерть в окопах принимали и другие пастыри. Так, 8 мая 1915 года погиб священник Филипп Горбаневский, состоявший до войны законоучителем Елисаветинской женской гимназии в Москве. Он ушел на войну добровольно. В окоп, где находился пастырь, попал неприятельский снаряд. О. Филипп был смертельно ранен (7). До последнего дыхания исполнял свой пастырский долг и протоиерей Иоакинф Седлецкий (2-й Лейб-Уланский Курляндский полк). 12 августа 1916 года, во время посещения окопов, пастырь был сражен пулей в лоб (8).

Рядом с ранеными и убитыми

Нелегким и опасным было служение пастырей на перевязочных пунктах. 19 мая 1915 года на передовом перевязочном пункте близ местечка Краковец (Львовская область) погиб священник Алексий Мисевич. Противник обнаружил перевязочный пункт и начал обстреливать его тяжелыми снарядами. Один из снарядов упал на крышу здания. О. Алексий получил сильную контузию и скончался от разрыва сердца (9).
Служение в госп
италях таило и другую опасность - риск заражения. Среди пастырей, погибших в этих условиях, можно вспомнить священника Гавриила Поповиченко. 18 июля 1914 года он был призван по мобилизации в действующую армию, был полковым, а затем госпитальным священником. Той же осенью в городе Самборе (Львовская область) находилось несколько госпиталей, многие из которых не имели своих священников. Отец Гавриил вызвался исполнять пастырские обязанности в Ферганском лазарете для острозаразных больных. Благочинный был против и предлагал отправить вместо отца Гавриила одинокого священника или иеромонаха. Однако Поповиченко настоял, чтобы в этот лазарет взяли именно его.

«Кто хотя бы раз побывал в подобных госпиталях, - писал современник, - тот поймет всю тягость служения в них. Смело можно сказать, что более тяжелые впечатления едва ли откуда еще можно вынести. Это - палаты живых мертвецов, со страшно худыми, изнуренными, истомленными лицами, с блуждающими воспаленными или почти потухающими взорами догорающей жизни, где вы слышите постоянные стоны или горячечный бред, - где вас окружает страшно тяжелая атмосфера с постоянною опасностью заразы, которая медленно, но верно подточит ваш организм, - где всюду чувствуется присутствие смерти, которая зорко сторожит свои жертвы». В таких условиях и служил отец Гавриил. Весной 1915 года он заразился сыпным тифом и скончался 26 мая того же года. У него остались жена и четверо детей (10).
Настоящий героизм проявляли пастыри и при погребении умерших.

Труд этот был не таким простым, как может показаться. Собирать убитых с поля боя, в то время как полк ушел вперед, было очень сложно. Священник порой должен был разыскивать тела умерших на огромных площадях. «По полю нашего первого сражения, - писал священник М.Щербаков, - я ездил 20, 21, и 22 августа, но объездить, исследовать его я не мог. Линия наступления нашего полка имела в ширину версты три, наступление мы повели почти за 6 верст от линии окопов противника и гнали противника с его позиции версты 2–3. Значит, нужно было исследовать приблизительно 25 квадратных верст. Здесь было несколько деревень, леса, пахотные поля, пески, кустарники, болота».

Согласно действовавшему положению, хоронить убитых должны были местные жители под руководством священника. Создавались также команды для рытья могил, состоявшие обычно из санитаров и музыкантов. Однако на практике в районе сражения никаких жителей могло и не быть, а погребальные команды часто оказывались далеко. Два человека (священник и псаломщик), конечно же, не смогли бы собрать убитых в одно место, выкопать могилу и поставить крест. Пастырь каждый раз сам разыскивал помощников для совершения погребения и привлекал случайных людей (11). Следует добавить, что поиск убитых и их погребение приходилось порой совершать и под обстрелом. Нередко священники погибали. Так, в ночь с 21 на 22 мая 1915 года, близ города Любачева (Польша), вынося с поля боя и погребая убитых, погиб известный миссионер священник Елпидий Осипов. Неприятельский снаряд разорвался так близко к пастырю, что санитары смогли найти только некоторые части его тела, которые опознали по одежде (12). 22 января 1916 года у селения Глиница (Белоруссия) был убит разрывной пулей священник Александр Язловский, убиравший с поля боя убитых вместе с четырьмя солдатами (13).

Несли подвиг своего служения и флотские священнослужители. В октябре 1914 года на минном заградителе «Прут» погиб иеромонах Антоний (Смирнов). Пастырь отказался уйти с тонущего корабля, чтобы не занимать место в шлюпке. «Спасайтесь сами; вы
молоды, а я уже пожил на белом свете и стар», - сказал отец Ант
оний. Пастырь осенил -спасающихся воинов крестом и скрылся внутри корабля, который вскоре погрузился в воду (14).

В плену рядом с паствой

Немалое количество военных священников оказалось в плену. И там они находились на своем посту - рядом с паствой. Свой священнический долг они продолжали выполнять и в условиях лагерной жизни, разделяя с воинами все лишения и скорби.

Лишения действительно были серьезными. По словам священника Николая Болбочана, жизнь в лагере была настолько тяжелой, что «многие священники не выдержали этих условий и, разбитые нравственно и физически, обратились в инвалидов и были отпущены в Россию, некоторые из них уже умерли». По свидетельству отца Николая, зимой в его бараке замерзала вода в ведре. Скудным было и питание: «Утром “кофе”, состоящий из сваренных тертых диких каштанов и цикория без молока и сахару; в 12 ч. дня вареный горох, брюква, либо кормовая морковь; в 6 ч. вечера похлебка из кукурузной муки с примесью 25% деревянных опилок. Получать обед со стороны в большинстве лагерей запрещено». Неудивительно, что отец Николай Балбочан за 23 месяца плена был доведен до туберкулеза и выжил только благодаря тому, что был отпущен в Россию, когда болезнь была еще в начальной стадии.

Не вернулись из плена священник 128-го Старооскольского полка Владимир Кавский, умерший от бронхита, а также исполняющий пастырские обязанности в 301-м полевом запасном госпитале иеромонах Иоанн (Жук). Вскоре по возвращении из плена умерли священник Новогеоргиевского военного госпиталя Леонид Стефанов, а также священник Георгий Громов. Последний во время атаки 27 марта 1915 года получил контузию в голову и был взят в плен, причем многие воины полка считали его погибшим (15). Однако отец Георгий выжил. Проведя 16 месяцев в Вегшейдте под Линцем, в лагере для пленных офицеров, он вернулся в Россию и был назначен в 280 Сурский полк. Осенью 1917 года пастырь уехал в отпуск в -село Суздальское Томской епархии, где скоропостижно скончался 17 ноября 1917 года (16). Конечно, контузия и пребывание в плену сыграли в этой преждевременной смерти (отцу Георгию было чуть более 50 лет) не последнюю роль.

Выполнение пастырских обязанностей в таких условиях было делом необходимым, но зачастую непростым. В первую очередь нужно было наладить совершение богослужения. Находясь вдали от родины, в окружении враждебно настроенных, иноверных людей, пленные солдаты и офицеры испытывали тоску по всему, что было связано с Отечеством и Церковью. Богослужение давало возможность не только соединиться с Богом, но и окунуться в привычную атмосферу православного быта. Иерей Антоний Жукович вспоминал, что во время совершения им первого богослужения рыдания плачущих заглушали пастырские возгласы - большего благоговения священник не видел никогда.

Но совершать богослужения удавалось далеко не всегда. Лагерное начальство явно не желало доверять духовное окормление военнопленных русским по национальности священникам и всячески этому препятствовало. Русские пастыри не допускались, например, в специальные лагеря для пленных украинцев, которых немецко-австрийское командование старалось привлечь на свою сторону. В таких лагерях пленных не ограничивали в богослужениях, им даже разрешали строить храмы с колокольнями. Служили здесь православные священники, граждане Австро-Венгрии, в основном галичане и буковинцы (17). Для окормления русских военнопленных немецко-австрийское командование также старалось выделить священников - граждан своих стран (18).

Однако найти необходимое количество священников для всех лагерей в Германии и Австро-Венгрии было невоз-можно. Лагерному начальству приходилось мириться с тем, что богослужение для военнопленных брали на себя пленные священники. Формально не возражая против проведения служб, руководство лагерей на деле часто препятствовало священникам выполнять свои обязанности. Иерей Антоний Жукович, например, писал, что немцы разрешили ему совершить богослужение лишь через месяц после его настойчивых требований. Однако разрешение на проведение служб еще не значило, что они будут проходить беспрепятственно. «Местное лагерное начальство, - вспоминал пастырь, - в лице командиров, унтер-офицеров и даже нижних чинов всевозможными мерами всегда препятствовало свободному и спокойному отправлению богослужения <…> Бывали и такие случаи, что наружные часовые лагеря не давали мне и конвоиру пропуска в лагерь, выдерживали меня у лагеря по несколько часов, и я ни с чем возвращался в свое помещение - в городские казармы» (19).

По-разному относилось немецко-австрийское командование и к пастырской проповеди. В некоторых лагерях священникам позволялось произносить проповеди, которые были необходимы не только для духовной поддержки воинов, но и для предотвращения отпадения в секты, ибо среди русских пленных активно велась пропаганда штундо-баптизма (20). Однако есть сведения, что такую свободу давали далеко не всем пастырям. Были лагеря, в которых запрещалась не только проповедь, но даже разговоры с военнопленными. Пастыри вспоминали, что видеть соотечественников и не иметь возможности побеседовать с ними было невыносимо тяжело. Недоверие к священникам со стороны немцев было порой настолько велико, что даже напутствовать умирающих разрешалось в исключительных случаях, например, когда они были фактически без сознания(21).

И всё же пастырям удавалось добиваться и совершения богослужений, и даже произнесения проповедей. В некоторых лагерях, где было -несколько священников, службы проходили ежедневно (22).

На двух фронтах

Списки священнослужителей, пострадавших в годы войны, публиковались в «Вестнике военного и морского духовенства». Согласно этим спискам, в Первую мировую войну, начиная с 1914 года по октябрь 1917 года, было убито 25 священников, от ран и болезней умерло 54 священника, несмертельные раны получили 80 священнослужителей. Через немецко-австрийский плен прошло 76 военных священников. На самом деле пострадавших было больше - во-первых, не все ранения фиксировались, во-вторых, немало священников умерло от ран по возвращении домой.

Свою верность Христу многие военные пастыри засвидетельствовали после катастрофы 1917 года. Хранимые Богом на поле сражения, они были приговорены к смертной казни новой властью. Вот имена некоторых из них: протоиерей Михаил Чафранов (служил в Севастополе), расстрелян в декабре 1917 года; главный священник Юго-Западного фронта протоиерей Василий Грифцов, убит в 1918 году; священномученик Алексий Ставровский, расстрелян в 1918 году как заложник в ответ на убийство руководителя Петроградской ЧК М.Урицкого. Это также военные пастыри - священномученики Сергий Флоринский, Алексий Сабуров, Николай Пробатов, Стефан Хитров. Чудом избежали расстрела глава военного руководства протопресвитер Георгий Шавельский и главный священник Черноморского флота протоиерей Роман Медведь.

Однако большая часть бывших военных священников погибла уже в годы сталинского правления. В 1929 году в Соловецком лагере умер священномученик архиепископ Воро-нежский Петр (Зверев). Массовые расстрелы духовенства, как известно, прошли в 1937–1938 годах. В эти годы было расстреляно немало архиереев и священников, ранее служивших в действующей армии. Среди них - священномученики епископ Белгородский Антоний (Панкеев), епископ Тульский Онисим (Пылаев), епископ Бежецкий Аркадий (Остальский), епископ Екатеринбургский Аркадий (Ершов), епископ Екатеринославский Макарий (Кармазин), протоиерей Василий Ягодин, а также преподобномученики игумен Гавриил (Владимиров), иеромонах Иосиф (Шахов) и другие. В 1937 году вскоре по возвращении из лагеря умер священноисповедник протоиерей Роман Медведь. Здоровье пастыря было настолько подорвано, что сотрудники НКВД, пришедшие в очередной раз арестовать его, в последний момент передумали.

***
В годы Первой мировой войны планировалось создание книги памяти русских героев. Разумеется, после революции проект этот так и не был осуществлен. Однако в настоящее время создание такой книги представляется вполне возможным. Достойное место на ее страницах могли бы занять и священники, выполнявшие в годы войны свой долг. А долг их потомков - стремиться к тому, чтобы эти имена не были забыты.

Примечания

1 Вестник военного и морского духовенства (далее ВВиМД). 1914. № 17. С. 598.
2 Шавельский Г., протопр. Православное пастырство. СПб.: РХГИ. 1996. С. 504.
3 Рыбаков В. † Иеромонах Амвросий // ВВиМД. 1915. № 18. С. 565.
4 А. С., свящ. Памяти иеромонаха Амвросия // ВВиМД. 1915. № 17. С. 542.
5 Шавельский Г., протопр. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. М., 1996. Т. 2. С. 103–104.
6 Кармазин Г., свящ. Памяти героя священника о. Александра Павловича Вознесенского // ВВиМД. 1916. № 5. С. 143–145; Анненков А. Славная смерть военного пастыря // ВВиМД. 1915. № 18. С. 570; † Памяти пастыря-героя // ВВиМД. 1915. № 17. С. 540
7 Титов А. Священник-герой // ВВиМД. 1915. № 13–14. С. 424–426.
8 Матковский, полковник. Славная смерть пастыря // ВВиМД. 1916. № 19. С. 596.
9 Рыбаков В., свящ. Памяти о. Алексия Мисевича // ВВиМД. 1915. № 21. С. 664.
10 Там же. В. Р., свящ. † Священник о. Гавриил Поповиченко // ВВиМД. 1915.
№ 15–16. С. 496–497.
11 Щербаков М., свящ. Письма из действующей армии // ВВиМД. 1915. № 5.
С. 134; № 6. С. 179–180.
12 В. Р. Памяти священника Е.М. Осипова // ВВиМД. 1915. № 15–16. С. 495.
13 Подвиг священников N Кубанской пластунской бригады С.Тихомирова и А.Язловского // ВВиМД. 1916. № 6. С. 189.
14 Геройская смерть иеромонаха транспорта «Прут» Антония // ВВиМД. 1914.
№ 22. С. 764.
15 Церковно-общественная мысль (ЦОМ). 1917. № 1. С. 48; № 7. С. 30; № 10.
С. 27–28; † Полковой священник Владимир Андреевич Кавский // ВВиМД. 1915.
№ 13–14. С. 438; Вести из плена // ВВиМД. 1915. № 19. С. 603; Руфимский П. свящ. На ратных полях // ВВиМД. 1915. № 17. С. 534.
16 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2044. Оп. 1. Д. 25. Л. 954.
17 Жукович А. свящ. Из воспоминаний пленного священника // ВВиМД. 1916.
№ 15–16. С. 483, 486.
18 Сукачев В., свящ. В плену // ВВиМД. 1915. № 21. С. 662.
19 Жукович А. свящ. Из воспоминаний пленного священника // ВВиМД. 1916.
№ 15–16. С. 483.
20 ЦОМ. 1917. № 10. С. 27.
21 Жукович А. свящ. Из воспоминаний пленного священника // ВВиМД. 1916.
№ 15–16. С. 482–484.
22 Священники в плену // ВВиМД. 1915. № 23. С. 728.

Священники сопровождали воинов издревле, однако до начала XVIII в. служение военных пастырей не было упорядоченным. При царе Петре I их деятельность стала регулироваться Уставом, вследствие чего из священнического сословия постепенно стала выделяться группа пастырей, непосредственно связанная с армией и флотом. При императоре Павле военных священников возглавил главный обер-священник армии и флота. С 1890 г. военное духовенство находилось в подчинении протопресвитера армии и флота. Пастыри, служившие в военно-духовном ведомстве, не зависели от епархиального архиерея, а подчинялись непосредственно протопресвитеру. К началу Первой мировой войны во главе военного духовенства стоял протопресвитер Георгий Шавельский (1871–1951).

По целому ряду причин в ряды военного духовенства хотели попасть многие. В значительной степени это было связано с материальной заинтересованностью. Если приходской священник в начале XX в. имел в среднем 500–600 рублей в год, то полковой - 900 рублей. Городские и особенно сельские клирики нередко нуждались: например, митрополит Евлогий (Георгиевский) вспоминал, какой мукой было для его отца-священника добыть лишние 10–15 рублей, чтобы оплатить учебу детей. Военные же пастыри с такой проблемой не сталкивались.
К началу Первой мировой войны в русской армии и на флоте было 730 священников и 150 диаконов (ГАРФ. Ф. 1486. Оп. 1. Д. 8. С. 417). Однако с началом боевых действий количество военных пастырей резко возросло за счет духовенства, мобилизованного из епархий, и достигло 5 тыс. человек. Определить точное число прошедших через армию и флот священнослужителей довольно сложно: состав военного духовенства менялся из-за того, что некоторые священники возвращались в епархии, а на их место приходили другие. Кроме того, некоторые пастыри служили в санитарных отрядах и поездах.

Кронштадтский Богоявленский Морской Собор. 1913 г.

Постройка походной церкви солдатами Духовщинского полка. Действующая армия. 1915–1917 гг.

Протопресвитер Александр Шабашев, награжденный наперсным крестом с Георгиевской лентой, полковой священник 233-го пехотного Старобельского полка

Андрей Кострюков